Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Сосредоточив в своих руках не только реальные (по праву вождя), но и все формальные рычаги политического руководства и оперативного управления (секретарь ЦК ВКП(б), председатель СНК), Сталин накануне войны создал специфическую систему «управляющего диктатора». Ее главной чертой была полная подконтрольность Сталину не только военно-стратегических и внешнеполитических вопросов, но также непомерно большой части рутинных управленческих функций. Проведя перераспределение ролей среди членов Политбюро, выдвинув новых молодых помощников, Сталин тем не менее старался максимально вникать в управленческую рутину. Находясь под постоянным присмотром и давлением со стороны Сталина (который, начиная с 1937 г. вплоть до окончания войны не выезжал из Москвы даже на юг в отпуск), его соратники лишались последних навыков самостоятельности, даже в решении оперативных вопросов. Эта сверхцентрализация была одной из главных причин катастрофического начала войны.

Данная книга посвящена тому периоду советской истории, в который происходило утверждение сталинской диктатуры, одного из самых кровавых режимов, когда-либо существовавших в России и мире. Многократно отмеченные историками и политологами общие предпосылки утверждения Сталина у власти — авторитарные традиции российской истории, особое состояние расколотого российского общества, пережившего многолетние войны и революции, ярко выраженные антидемократизм, маргинальность, жестокость и цинизм большевиков — не отрицают, однако, того факта, что сталинская диктатура была явлением сколь «укорененным», столь и «верхушечным». Конечно, как власть ранних большевиков, так и сталинская диктатура не висели в воздухе, а имела определенные опоры. Такими опорами были хорошо отмобилизованный, привыкший к дисциплине и насилию аппарат партии и карательных органов, активисты из определенных слоев советского общества, в силу разных причин поддерживающие власть и ищущие своего вождя. Вместе с тем большевикам, а затем и Сталину противостояла значительная часть населения страны. Утверждение большевистской и сталинской власти посредством невероятно жестокого насилия и террора является прямым доказательством того, что новый режим в разных его модификациях был, скорее, навязан стране, чем принят ею. Сила сопротивления режиму ослабевала пропорционально длительности войн и террора. Наиболее активная (если не сказать лучшая), способная на противодействие часть общества была в значительной мере уничтожена в результате мировой и гражданской войн, массовой эмиграции, коллективизации и репрессий.

Несмотря на очевидную связь между большевистским и сталинским этапами советской истории, было бы неправильно не видеть и определенную разницу между ними, особенно заметную при сравнении новой экономической политики и сталинской модели. Слом нэпа, который, несомненно, как и любая другая политика требовал трансформации, произошел в левацко-радикальной форме. Такое развитие событий было результатом борьбы в верхах и победы сталинского курса на вторую революцию. Революционный способ слома нэпа закрыл возможности для более рациональной индустриализации страны. Необходимость (а тем более неизбежность) такого поворота, которую нередко объясняют слабостями нэпа, вызывает сомнения. Сталинская политика скачков породила гораздо более глубокие и разрушительные противоречия и кризисы, чем нэп. В свете известных фактов не выглядит неизбежными ни победа (во всяком случае, безусловная победа) Сталина в борьбе, развернувшейся в верхах в 1928–1929 гг., ни экстремизм насильственной коллективизации, сверхфорсированной индустриализации и массового террора. Пределы и характер сталинской «революции сверху» в значительной мере определялись соотношением сил между Сталиным и другими лидерами партии, наконец, представлениями, заблуждениями и степенью криминальности самого диктатора. Утверждение единоличной диктатуры Сталина и нарастание до опасных крайних пределов его личного влияние на жизнь государства было как следствием, так и движущей силой сталинской революции и политики террора.

Несмотря на очевидные особенности многочисленных этапов развития советской истории, на основании критерия устройства высшей власти в ней можно выделить периоды олигархического правления и единоличной диктатуры (последняя существовала только при Сталине). Коренным различием между ними (которое в значительной мере предопределяло все другие различия) была степень власти диктатора (лидера) над чиновничеством, прежде всего его высшим слоем. При олигархии вождь-лидер, хотя и обладал значительной властью, был окружен достаточно влиятельными соратниками и сильной «номенклатурой». Принятие принципиальных государственных решений в большой мере зависело от лидера, но осуществлялось коллективно. Значительную роль в процессе принятия решений играло согласование интересов различных ведомств и группировок. Вокруг относительно влиятельных членов Политбюро формировались сети клиентов из чиновников среднего уровня (руководители регионов, ведомств), которые составляли костяк ЦК партии. Достаточно регулярно действовали коллективные органы власти. Все это до некоторой степени ограничивало возможности лидера и служило основой сравнительной политической предсказуемости.

Сталинская диктатура утверждалась в результате разрушения этих олигархических порядков. Ее основой была беспредельная власть диктатора над судьбами любого советского чиновника, включая высших руководителей — членов Политбюро. Диктатор приобретал исключительное право инициировать и утверждать решения любого уровня, хотя, конечно, не во всех случаях пользовался этим правом. Вырастая из хаоса революционных поворотов и скачков, диктатура опиралась преимущественно на насилие и стремилась (во многих случаях искусственно) поддерживать чрезвычайный, мобилизационный режим функционирования политической системы и жизни общества. Соответственно, до огромных размеров, особенно в периоды массовых репрессий, вырастало влияние карательных органов, персональный контроль над которыми был важнейшим политическим приоритетом Сталина. Периодически производя чистки партийных функционеров руками чекистов и наоборот, диктатор обеспечивал полное подчинение этих двух основных опор своей власти.

Такие подходы к исследованию политических механизмов диктатуры Сталина неоднократно разрабатывались в литературе. Многочисленные архивные документы, открывшиеся с начала 1990-х годов, в целом подтверждают их обоснованность. Вместе с тем историки, следуя императивам своего ремесла, старались представить более детальную и полную картину функционирования сталинской диктатуры, определить истинный, скрытый за официальными документами и самопредставлениями режима характер власти Сталина. Поиски ответов на эти вопросы проводились в поле, намеченном двумя крайними точками зрения. Одна представляла Сталина тоталитарным лидером, обладавшим неограниченной властью. Другая по разным поводам отвергала этот тезис, акцентировала внимание на политических слабостях диктатуры и самого Сталина. Наиболее радикальные представители этого подхода писали даже об утрате Сталиным реальной власти в отдельные периоды его правления, о незначительной причастности диктатора к таким явлениям как «большой террор» и г.д.