Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

17 января на заседании, посвященном определению программы работ комитета, попутно возник вопрос о гласности. Я.И. Ростовцев предложил успокоить «брожение умов» именным указом Сенату, в котором объявлялось бы о намерении пересмотреть прежние указы о крестьянах. Это предложение было поддержано большинством членов комитета как мера, направленная на успокоение помещиков и подтверждавшая незыблемость прав собственности и умеренность планов реформ. И если возражения оппонентов — П.П. Гагарина и Д.Н. Блудова — касались сути указа декларируемых начинаний, то В.А. Долгоруков говорил о последствиях этой меры.

Признавая, что «брожение умов» действительно существует, шеф жандармов отмечал, что «оно преувеличено и поддерживается более страхом самих помещиков, которые с ужасом воображают, что они должны лишиться всей собственности и сделаться жертвою переворота крестьян». Говоря о барщинных крестьянах, он признавал, что «они действительно состоянием своим не довольны». Подчеркивая, что «правительство непременно должно заняться без замедления изысканием средств к улучшению крепостного состояния», В.А. Долгоруков считал, что обнародование предлагаемого указа «не только не нужно, но может иметь последствия более вредные, нежели полезные». Более того, по его мнению, «в подобных делах необходимо действовать со всевозможною осторожностью и давать всем обсуживаемым мерам как можно менее гласности». Отстаивая свою точку зрения, шеф жандармов исходил из опыта прошлых лет: «почти всякий указ и всякое распоряжение правительства перетолковывались неблагонамеренными людьми несогласно с видами правительства» — и потому считал, что этот указ «даст новый повод и случай людям злонамеренным объяснять его иначе и чрез то возбудить крестьян к новым, может быть, еще сильнейшим волнениям». Более «удобным» он находил решительное применение полицейских мер и с этой целью полагал необходимым расширить власть местной администрации. Это должно было гарантировать порядок и обеспечить комитету «полную возможность совершить возложенный на него труд без излишней, с несомненным вредом сопряженной поспешности» {252} 252 Там же. С. 11–12. .

Как видим, в мнении главы тайной полиции звучит довольно важная мысль о том, что правительство должно заняться «улучшением» крепостного состояния «непременно», «без замедления». Гласность в этом вопросе воспринималась им как угроза безопасности и стабильности, которые надлежало защищать самыми решительными мерами.

Переход крестьянского вопроса из абстрактной проблемы в режим поиска конкретной программы его разрешения многих сановников застал врасплох. Неопределенность замыслов, отсутствие на тот момент собственной позитивной программы у шефа жандармов видны из его беседы с К.Д. Кавелиным летом 1857 г. в Дармштадте. Из дневниковых записей последнего видно, что шеф жандармов «выпытывал» у него не только конкретные детали проекта, подготовленного для вел. кн. Елены Павловны. Его интересовало и отношение к общим вопросам эмансипации, бывшим в центре дискуссий Секретного комитета («что я думаю о необходимости скорого решения этого вопроса, об опасности затянуть его, о возможности разрешить об нем печатать, и не лучше ли будет предложить вопрос на обсуждение дворянства по губерниям, определив главные начала, которым правительство желает следовать в разрешении вопроса»). Оценивая суждения шефа жандармов, К.Д. Кавелин отмечал, что В.А. Долгоруков не показался ему дремучим ретроградом: «Я готов назвать его благонамеренным в этом деле». Далее в дневнике следует весьма образная характеристика интеллектуальных способностей главы тайной полиции: «Но обидно, что голова его, как дурной желудок, варит худо, вяло и даже не переваривает; какая-то упрямая тупость мешает этому человеку до конца посмотреть на дело как следует» {253} 253 Кавелин К.Д. Из дневника // Собр. соч.: В 4-х т. СПб., 1898. Т. 2. Ст. 1164-1165. .

Обдумывая состоявшуюся беседу («разговор, чуть-чуть не требование совета»), К.Д. Кавелин объяснял действия этого сановника, сделанные с «заметным неудовольствием», позицией Александра II: «Очевидно, государь настоятельно требует эмансипации, и окружающие его видят, что делать нечего, почему и стараются как-нибудь отклонить решительные действия» {254} 254 Кавелин К.Д. Из дневника. Ст. 1166. .

Действительно, в резолюции на присланном к царю в Киссинген докладе кн. А.Ф. Орлова о ходе работ Секретного комитета Александр II требовал вполне определенного заключения: «…как к сему приступить, не откладывая оного под разными предлогами в долгий ящик. Гакстгаузен отгадал мое главное опасение, чтобы дело не началось само собой снизу» {255} 255 Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия. Политическая история России первой половины XIX столетия. М., 1990. С. 209. .

В то время когда В.А. Долгоруков прогуливался с К.Д. Кавелиным в экипаже по окрестностям Дармштадта, управляющий III отделением А.Е. Тимашев замещал своего начальника на заседаниях Секретного комитета и делился с ним своими впечатлениями: «Из того, что я видел и слышал, сумлеваюсь, чтобы скоро пришли к какому-нибудь заключению, не только об отношениях, на которых этот важный вопрос должен быть разрешен, но даже о том, как приступить к делу» {256} 256 РГИА. Ф. 982. Оп. 1. Д. 49. Л. 103. . В ответ шеф жандармов отправлял в Петербург какие-то рекомендации. Сохранилась карандашная записка, отосланная им с документами 8 (20) августа 1857 г. в Санкт-Петербург: «Препровождаю при сем несколько бумаг по делу о крепостном состоянии. В записке литера А выражены мои мысли по этому предмету, но се надо сжать и более сократить общее изложение. Хотя у меня здесь времени свободного должно быть довольно; но я не успел ее обработать и потому предоставляю взять из нее то, что признается полезным или удобоприменимым» {257} 257 Там же. Л. 104–104 об. . Заметим, что у шефа жандармов даже на отдыхе не хватило времени на подготовку основательного документа, но все же какие-то ключевые идеи он сформулировал. Можно предположить, что сохранившаяся в фонде Главного комитета по крестьянскому делу записка А.Е. Тимашева выражает общую, согласованную позицию руководителей политической полиции.

Текст записки отражает весьма решительный антикрепостнический настрой авторов. Оказывается, «в России давно уже чувствуется необходимость уничтожения крепостного состояния. Ныне необходимость такой меры увеличилась до такой степени, что требуется поспешность в исполнении». Руководство тайной полиции не только не против отмены крепостного права, но даже выступает за скорейшее решение этого вопроса. Мотивация Д.Е. Тимашева основывается на интересах безопасности: «Слухи об освобождении распространились по всем губерниям, помещики в недоумении; крестьяне во многих местах томятся в ожиданиях и близки к неповиновению. Недоразумения и взаимное недовольствие сословий неминуемо будут более и более усиливаться. Возвратить старый порядок вещей невозможно, а оставлять умы в настоящем волнении опасно. Поэтому правительству необходимо предупредить могущие возникнуть беспорядки и самому совершить то, что в случае его медлительности сделает народ» {258} 258 РГИА. Ф. 1180. Оп. 15. Д. 13. Л. 83–83 об. . Собственно, здесь слышно перефразирование всем памятного высказывания Александра II о том, что «гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу» {259} 259 ЛевшинА.И. Достопамятные минуты в моей жизни // Русский архив. 1885. Кн. 8. С. 476. .