Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова
- Название:Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Комсомольская правда»
- Год:2014
- Город:Москва
- ISBN:ISBN 978-5-87107-853-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова краткое содержание
В четвертый том собрания сочинений Василия Михайловича Пескова вошли его путевые заметки и репортажи, в том числе из уникальной экспедиции в Антарктиду, которые он назвал «Белые сны». До этого так много и подробно о работе наших полярников не писал ни один советский журналист. Вернувшись, Василий Михайлович открывает в «Комсомолке» первую свою персональную рубрику о природе «Времена года» — будущее знаменитое «Окно в природу».
Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Камрад, спасибо, спасибо! — Кинулся обнимать. И я тоже, представьте, узнал немца.
В 43-м году, в феврале, как раз в канун Дня Советской армии, на нейтральной полосе посреди замерзших болот носом к носу столкнулись мы с фашистской разведкой. Мы в снег, и они в снег.
Такие случаи бывали и раньше. Бывало, без выстрела расходились, а тут очень нужен был пленный, было даже объявлено: «За пленного — месячный отпуск домой». И немцы тоже, видно, решили не отходить. Я успел заметить: качнулась елочка. В оптический прицел вижу: автомат поднимается из-за веток. Я выстрелил первым. Четверо немцев кинулись убегать. А один, здоровенный, спотыкаясь, идет к убитому — автомат в сторону, гранаты в снег уронил. Мой связной Шурик Андреев подскочил: «Хенде хох!»
А немец — ноль внимания, упал на колени возле убитого, плачет.
Оказалось, под пулю попал сам начальник разведки.
— Мой земляк… Мой земляк… Мне жизнь два раза спасал…
Тебя, думаю, спасал, а меня бы срезал, опоздай я на две секунды. Вынул из кобуры большой, пятнадцатизарядный браунинг с красным рубином на рукоятке. Забрал документы. Пленному, как обычно, сказал: «Ну вот, теперь ты будешь жить…» К фашистам жалости не было. Но пленных я запрещал пальцем тронуть. Этот пленный, надо сказать, много ценного рассказал. Я с Шуриком Андреевым на месяц в Москву с фронта ездил. А немец, видно, хорошо запомнил слова: «Теперь жить будешь…» — через три года узнал. Хорошо и по-русски говорить научился. Постояли мы с ним минут пять, покурили. Наверное, он и сейчас жив, нестарый был немец…
Аркадий Лапшин
Старая фотография. У бревенчатой избы стоят и сидят двадцать пять человек. Совсем молодые ребята. Только что генерал вручил им награды и присел вместе с ними на память сфотографироваться. Рядом с генералом — Шубин, он только что получил орден Славы. Тут же сидит корреспондент фронтовой газеты. На фотографии — генеральская надпись: «Мои любимые разведчики».
В какой-то день затишья при наступлении сделана фотография. Шубин глядит на нее.
— Аркаша Лапшин… Почему-то он в валенках. Мы в сапогах, а он в валенках. Это было весной.
Он тогда чуть опоздал. Мы просили фотографа без него не снимать. Он прибежал и встал с краю. А через пять дней его уже не стало — на войне не знаешь, что с тобой будет завтра.
Аркаша был моим другом. Мы вместе и домой ездили с фронта в месячный отпуск. Он ездил в Горький. Не помню, сколько раз мы лежали рядом у фашистов в тылу. Смелый был человек: раз! — и я уже вижу: прыгнул на плечи — уже есть пленный. Сколько душевных разговоров было в землянке! Ночь. Постреливают.
В землянке с потолка земля сыплется. А разговор о том, как после войны жить будем. «В гости ездить будем друг к другу. Я, — говорит, — тебя по Волге до самой Астрахани провезу».
Любил Волгу. Я стал командиром дивизионной разведки, а он вместо меня полковой разведкой остался командовать. Я не видел, как он погиб. Рассказывают: бросился вытаскивать раненого, а «фердинанд» со злости, наверное, бил по людям прямой наводкой. В тот же день пришло письмо от жены. Мы не знали, что делать с этим письмом…
Настоящий был человек. О таких людях обязательно надо помнить. Заметку так и назвать надо: АРКАДИЙ ЛАПШИН. Вот он стоит, крайний. Все в сапогах, а он в валенках…
И о нем напишите
— И еще об одном обязательно напиши. Миша Шмелев. Его тоже в живых нет. И, может быть, кроме нас, некому и вспомнить этого человека. В нашу часть он пришел из тюрьмы. Я его под свою ответственность взял — понравился он мне чем-то с первого раза. Прямой человек был. Пригляделся к нему и стал брать на задание. Многие, наверное, поговорку военную знают: «С этим я пошел бы в разведку».
Так вот, это был парень, с которым можно было ходить в разведку. В Белоруссии, помню, представил его к награде. Гляжу, из штаба капитан приезжает: «Ты что, у него же судимость!» «Ну, — говорю, — надо судимость снять». Приезжает трибунал снимать с парня судимость. Накрыли в землянке стол красной материей.
— За что судились?
— Воровал.
— Так-так… Ну а до этого где работали?
— Сидел.
— За что?
— Воровал.
— Ну а до этого? — с надеждой спрашивает полковник, член трибунала.
— Сидел…
Я в уголке прижался, ни живой ни мертвый. Учил же чертова сына, как надо сказать. Нет, всю правду выложил. Сам сидит как в воду опущенный. Немножко глуховат был, переспрашивает. Ну разобрался, в общем, трибунал.
Детдомовский парень, воспитание прошел на базаре. Я за него поручился. Сказал, что фашистов он ненавидит, воюет хорошо, думаю, и после войны хорошим человеком будет. Он в ту ночь постучался ко мне в землянку и плакал: «Скажи, командир, ты правда веришь, что буду хорошим человеком после войны?..»
Убило его. Осколок в спину попал. Запиши: Михаил Шмелев из Саратова…
Поединок
— Стрелять я начал с двенадцати лет. В армии на первых стрельбах три мои пули в середине кружка оказались.
— Охотник? — спрашивает командир.
— Охотник, — говорю.
— К Данилову…
Старик Данилов был снайпером в части. Он сказал: «Попробуем…» Поставил на сто шагов спичечный коробок и лег рядом со мною.
Пять раз подряд надо было попасть. Пять раз я и попал. Данилов был из горьковских охотников. Седой уже, зубов половины нет, а глаз, как у коршуна. Подарил он мне в первый же день знакомства пристрелянную винтовку.
Я к ней добыл десятикратный прицел оптический. С этой винтовкой и войну закончил.
Кое-кто смеялся: «Командир, а с винтовкой в разведку». А я за полверсты, бывало, держал фашиста на мушке…
Два хороших снайпера на открытом месте двум сотням солдат не дадут подняться. За деревню Россолай, помню, был у нас бой. Фашисты обозлились, идут прямо в лоб, по открытому месту. Даю команду: «Никому не стрелять!» Ложимся с напарником и через стекла прицела выбираем по одному. Надо сказать, немцы воевали с умом. Перехитрим, бывало, фашиста — в своих глазах вырастаем. Но это были девять глупых атак. Я тогда раз тридцать с лишним стрелял. По существу, вдвоем и не отдали деревню…
За офицерами на первой линии мы охотились в паре с Даниловым. Была у нас и схватка с фашистским снайпером. Стояли под деревнею Бочканы. Житья не дает этот снайпер. Двух командиров достал, начальника разведки дивизии Бережного — прямо в висок. На второй день после этого подходит ко мне подполковник-артиллерист:
— Покажи-ка передний край.
— Тут, — говорю, — нагибаться надо — снайпер работает.
— Ну, Шубин, зря, выходит, говорят о тебе. Трусишь.
— В перископ, говорю, надо смотреть.
— Брось мудрить.
Стоим. Я артиллеристу кивком головы показываю, где что. Вдруг — раз! У подполковника голова набок. Прямо под глаз пуля. Молодой еще был…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: