Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова

Любить Отечество невозможно заставить декретом. Любовь надо воспитать. Солнце на земле одинаково светит для всех, но человеку с Родиной оно светит ярче.

Фото автора. 4 июня 1965 г.

Из всех покупок, какие вы за свою жизнь сделаете, самая стоящая — рюкзак. Не откладывайте. Июнь — самый гостеприимный из месяцев, самый щедрый на краски, самый пахучий, звучный и самый долгий — шутка ли, семнадцать часов светится день. Сколько дорог можно пройти с рюкзаком!

Хотите услышать, как весна встречается с летом, — вечером, после захода солнца, пройдитесь опушкой. В лесу соловей, в поле — перепел. Соловей — продолжение весны. Перепел — лето. Днем на болоте еще токует бекас, а в лесу уже тревожит сердце бродячая флейта иволги.

Иволга — это лето.

Новую рубашку надевает сейчас земля. Запоздало в этом году цветет черемуха, сиреневый дым разлит в палисадниках. Желтым огнем лютиков и купальниц полыхают низины, а чуть выше — желтый огонь одуванчиков. Это еще весна. Но дней через пять поглядите: луговина станет прозрачно-серебряной, и полетит легкий пух одуванчиков. Это уже полновластное лето.

Радуга цветов у дороги: ромашки, синие васильки, красная кашка и колокольчики. Радуга небесная опустилась над полем, «пьет воду из глубоких колодцев», как думалось в детстве.

Над волною хлебов стоит желтоватый дымок пыльцы — цветет рожь. Цветут в лесу, выставив напоказ красноватые шишки, сосна и елка. Пьянящие запахи трав стоят над лугами, и в деревне хороший хозяин уже приготовил косу. Вот-вот начнется самый поэтичный из всех земных трудов — сенокос.

В лесу, в сыром и тенистом месте, в июне еще увидишь россыпи белого жемчуга ландышей. Это отголосок весны. А на припеке — уже первый подарок лета. Не спешите сорвать, поглядите, как хорош первый рубиновый огонек земляники. Присядьте на этой поляне и вдохните пахучий воздух. Зимой этот запах непременно приснится.

Ночью на той же поляне увидишь в траве зеленые огоньки. Владелец фонарика не так романтичен, как сам огонек, — невзрачная маленькая козявка. Она не любит прикосновения и тушит огонь. Но возьмите светляка осторожно, маленький живой огонек поможет разглядеть на часах стрелки и даже прочесть название на карте.

Июньскую ночь стерегут две зари и три птицы: соловей, перепел, коростель. Не поспите одну июньскую ночь, посидите где-нибудь над рекой, и вы откроете для себя такое, о чем слово и даже песня рассказать могут только самую малость.

Июнь у наших предков назывался изок — «время стрекотания кузнечиков». Конечно, они были поэтами, наши предки. Песня непритязательная, пожалуй, даже простейшая из всех песен живой природы. Но весь день заполнен этой музыкой тепла и покоя. Идешь без дороги, кузнечики дождем сыплются, щекочут босые ноги. По-прежнему жаворонок звенит колокольчиком над головой, но если пройти из конца в конец весь июнь, заметишь: птицы понемногу начинают смолкать — семейные заботы отнимают все время. В начале июня почти в каждом гнезде — яйца, в каждом яйце уже невидимо бьется жизнь. В конце июня в гнездах — птенцы. Кое-кто уже «стал на крыло», другие слетели, но еще не могут добыть пропитания.

Родители знают, на какой ветке сидит «слеток», носят еду. Кукушка от безделья или от одиночества поет дольше других, но и она, проводив июнь, смолкает.

У большинства зверей в лесу июнь — первый месяц учебы молодняка. За короткий срок до зимы надо освоить все тонкости лесной грамоты. Одни учатся выслеживать, нападать; другие — спасаться. Но пока малыши еще несмышленыши. Встретив случайно зайчишку, лисенок, пожалуй, захочет с ним поиграть. Вы можете встретить неосторожных и любопытных «первоклассников», но надо быть очень зорким — июнь надежно укрывает все живое в лесу…

Земля всегда хороша, но первый раз выйти лучше всего в июне. Покупайте рюкзак и ботинки попроще. Из всех покупок только эта делает человека богатым.

И два прозаических слова. Нас с рюкзаками становится много. Надо условиться: пустые банки, бумагу, непотухшие костры в лесу не оставим. Будем помнить: завтра на это же место придут другие люди.

Утиный рай

Сколько на земле мест, где хотелось бы побывать? Один раз я попытался поставить на карте точки и загрустил — коротка жизнь…

И все-таки есть способ. Возвращаясь из путешествий, мы друг другу рассказываем, привозим кинопленку и фотографии. Получается: за всю жизнь человек не так уж мало увидит.

Одна из точек. Озеро Энгури. На карте — это синяя капля. На земле — это большая вода в восьми десятках километров от Риги, вода, взятая в плен камышами, рогозом, кугою и соснами. Я увидел воду в погожий день. Звенели на жаре комары, сухими крыльями шелестели стрекозы. Дикая утка повела птенцов подальше от берега. За каждым утенком по гладкой воде в стороны бежали волны-усы. Облака и неподвижный коршун глядели в озеро. Пахло сыростью. Из леса шел запах грибов и нагретой сосны. Мы кинули рюкзаки в лодку. Вода в озере невысокая. Кое-где лодка ползла брюхом по зеленой подушке подводной травы. Шест наполовину уходил в озерную мякоть, пришлось взять другой, с расщепкою на конце. Догнали утку. Она порывалась лететь, но утята оставались почти на месте. Утка затрепыхалась, притворяясь подбитой. Мы улыбнулись утиной хитрости и подхватили на ладонь одного утенка.

На лапке у маленькой птицы было колечко — уже успела побывать у людей. Отпустили. Утенок поплыл, живо работая лапками. До осени ему предстоит изучить этот мир длиною в двадцать и шириною в пять километров — озеро Энгури.

Поселяюсь на «Ковчеге», посреди озера.

Большой деревянный дом на понтонах. Палуба. Кубрики. Рулевое колесо с рукоятками. Лаборатория. Инкубатор. Кают-компания и каюта «озерного капитана» Гаррия Михельсона. Получаю спальный мешок, ложку и право брать одну из полдюжины лодок, привязанных у «Ковчега».

Пятнадцать орнитологов в плавучем доме — ученые и студенты на практике. К вечеру варится ведро каши на всех. Лук, хлеб, огурцы и копченая рыба доставляются с берега из рыбацкой деревни Берзжема («Березовая деревня»). Около нас кормится несметное число маленьких рыбок. Иногда мы снимаемся с якоря, ветер уносит «Ковчег» бог знает куда по озеру. Но остановились — сейчас же вокруг в воде начинают сверкать зеркальца рыбьего косяка.

По очереди берем удочку с гвоздиком вместо грузила и тягаем маленьких окуней на прокорм птицам, живущим с нами под одной крышей.

Каждый день, когда вода от зари делается малиновой и чайки садятся дремать на торчащие из воды камни, все лодки собираются у «Ковчега». Орнитологи на верхней палубе курят трубки, кто-нибудь бренчит на гитаре, остальные молчат, повернувшись лицом к озеру. Или, наоборот, спорят так, что на ближнем острове испуганно начинают летать кулики…