Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки.

Италия для своих лесов покупает муравейники за границей. Австрия поставляет ей муравейники целыми грузовиками». Можно привести большое число примеров, когда человек, поразмыслив, опускал меч Химии и обращался за помощью к самой природе. Результаты были всегда благодатными. В Австралии, лишенный естественных врагов, быстро размножился один вид кактусов, завезенный из Южной Америки.

Химическая борьба применялась, но, съев огромные деньги, не дала результатов. Кактусы заполонили миллионы гектаров земли. Тогда додумались завезти естественного врага кактусов — аргентинскую моль. Через несколько лет колючих зарослей как не бывало. Любопытна стоимость операции — полпенса на один гектар, тогда как химическая война стоила двадцати фунтов стерлингов (!) на гектаре. Вот результат умелого хозяйствования в природе…

* * *

Взнуздав Химию, человек уподобился всаднику, вскочившему на дикую норовистую лошадь. Чуть ослабил поводья — лошадь может скинуть и растоптать. Значит, очень крепкой должна быть узда и очень бдительным должен быть всадник.

Широкий фронт бдительности, благоразумия и осторожности! Бдительности и благоразумия надо требовать от ученого, создающего новое вещество. Добросовестности надо требовать от завода, который вещество выпускает: от агронома, огородника, грузчика, летчика, которые используют препараты в хозяйстве. Из всех химикатов, которые появляются на свет один за другим, надо тщательно выбирать наименее токсичные, наименее разрушительные, с избирательной способностью к разрушению.

Прежде чем рекомендовать химикаты в хозяйство, их надо скрупулезно исследовать и опробовать. Если от них не страдают морские свинки, это еще не значит, что не будут страдать ягнята, лось или курица. Если вещество не очень опасно для домашних животных, но разрушает дикую природу, на него должно быть наложено табу.

Всякий случай бедствия от применения химикатов должен быть тщательно расследован, и не только для того, чтобы наказать нарушителей или безголовых толкователей инструкций. Надо всякий раз быть готовым отказаться от химиката, уже принятого и вроде бы не имеющего дурной славы, если он вдруг «показал зубы». Надо встряхнуть службу здоровья.

Даже неграмотный огородник покупает сегодня в магазине банку с ядами опрыскивать клубнику или томаты. А как он пользуется химикатом, соблюдает ли правила осторожности? Нужен государственный контроль за производством, продажей и применением химических препаратов. Существует в стране организация «Котлонадзор». Она строго следит за правильной эксплуатацией паровых котлов, которые при беспечности могут взорваться. Опасность от беспечного обращения с химикатами гораздо более велика, значит, и глаз контролера должен быть более строгим. У нас есть, правда, Совет, который разрешает или не разрешает химикат к производству. Но это только «пропускные ворота», а нужен контроль во всех звеньях. Надо, кроме того, учить людей пользоваться химикатами. Агрономы у нас, когда дело касается химии, часто безграмотны. А ведь именно агроном в каждом конкретном случае должен решать: Химия или надо поискать другое какое-то средство?

«Химизацию надо начинать с химизации агронома», — слова академика Прянишникова, сказанные сорок лет назад, сегодня выражают насущную необходимость. И еще: необходимо, чтобы люди знающие — биологи, химики, экономисты, медики, хозяйственники — образовали что-нибудь вроде Государственного совета для изучения этой проблемы. У нас проблема эта, конечно, пока не так остра, как в Америке, но, повторив на целине канадские пыльные бури, мы должны быть чуткими к горькому опыту.

* * *

Поставим точку, хотя к разговору нам придется вернуться еще не один раз — слишком велика проблема, рожденная нашим веком.

Вполне сознаю, что в этом разговоре я мог что-то и упустить, мог в каком-то месте «перехлестнуть». Моя задача — привлечь к проблеме внимание, чтобы решать ее большим, коллективным умом. В делах, где сходятся Природа и Химия, нами руководить должны: Осторожность, Мудрость, Любовь к нашей земле, ко всему живому, что украшает жизнь и радует человека.

В борьбе за хлеб насущный мы не должны забывать о самом главном — о человеческом здоровье, не должны пренебречь счастьем слышать пение птиц, видеть цветы у дороги, видеть бабочку на подоконнике и зверя в лесу…

Такие размышления вызывает недавняя гибель ярославских лосей.

3 ноября 1966 года.

(Широка страна моя…)

«Пишем, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того не пишем». Так начиналась старинная лоция… Листать не спеша лоцию — все равно что путешествовать. Лоция написана моряками. Рождалась она из устных рассказов и описаний. «Будешь плыть — так знай: справа — мель, слева — камни. На камнях постоянно сидят бакланы, а скала на берегу похожа на гриб», — примерно так рассказывал один моряк другому о местах, по которым придется плыть. Потом появились и книги — лоции. В них теперь найдешь множество исчислений: глубины, мели, ширина фарватеров, сила течений и ветра, сигнальные огни и знаки. Но тут же читаешь вдруг: «Остров издали похож на кудрявую голову…» В одних названиях сколько поэзии! Например, на Камчатке: скала «Три брата», «Мыс Африка», «Мыс, крещенный огнем», «Бухта ложных вестей».

Читаешь — и видишь землю глазами моряков-открывателей…

В лоции я наткнулся на маленький остров. Наверное, на самый маленький из обитаемых островов — пятьдесят шагов в поперечнике. «Издалека остров можно принять за корабль… Маяк на острове светит по всему горизонту. В туман сигнал подается гудками. А если наутофон не исправен, туманные сигналы даются колоколом».

Почему-то очень захотелось побывать на этом острове. На морской карте я нашел его у входа в Рижский залив — крошечная отметка, как будто маковое зерно уронил кто-нибудь в море…

Берег у входа в Рижский залив.

— На ночь глядя? — рыбак с минуту задумчиво скребет ногтем краску на старом баркасе. — Ну, ладно…

Вчетвером толкаем баркас в сонную воду. Пыхтит мотор. На мокрых сваях, на крышах рыбных сараев, вобрав головы, спят чайки. Две или три спросонья летят за нами, но возвращаются. Море чистое. Звезды… Ага, вот он. Над горизонтом что-то сверкнуло. Еще пара минут — и мы уже не спускаем глаз с большого огня.

Прерывистый свет. По этой условной азбуке любой капитан скажет: «Это маяк Колка». И корабль обойдет стороной каменистые мели. Мы на своей посудине могли бы идти прямым путем на огонь. Но кругом рыбацкие сети. Стоящий на носу парень угадывает в молочной дымке буи. Баркас петляет. Маяк у нас то справа, то слева. Но вот уже пытаемся причалить к острову. Почему-то около острова волны.