Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина

– ограничиться военным снабжением и посылкой добровольцев-инструкторов;

– прямо включиться в события, направив экспедиционный корпус и взяв на себя военно-техническое обеспечение боевых действий республиканцев; большинство высказалось за второе. Попутно выявилась политическая и техническая возможность посылки и поддержки снабжением экспедиционных сил в 5–7 дивизий, достаточных для обеспечения военного, преобладания республиканцев и стабилизации международной обстановки вокруг Испании.

В этих условиях резким диссонансом прозвучало выступление маршала Тухачевского, ответственного за боеготовность РККА как начальника вооружений и председателя комиссии по военной реформе и уставам, заявившего, что штатные полнокровные соединения посылать в Испанию не следует, так как они «покажут там не только сильные, но и слабые стороны Красной Армии», что прозвучало, как заявление о неготовности вооружённых сил в боевом смысле, что совершенно не соответствовало действительности.

Вплоть до осени 1938 года РККА имела равноценную материальную часть с германскими ВВС при превосходстве над итальянскими. В воздушных боях основной советский истребитель И-16 17-го типа, имея равную скорость с лучшим немецким истребителем Ме-109В, превосходил его по вооружению и маневренности, обстановка начала меняться только с появлением в конце войны в Испании пушечного Ме-109Е. На земле же советские пушечные танки БТ-5 и Т-26 прямо-таки подавляли своим превосходством немецкие и итальянские пулемётные Tl, T2, «Ансальдо». Организация же немецких вооружённых сил в 1935-З6 гг. была «детской», едва ли не «ясельной», что обнаружили страшные конфузы во время вступления в Саар и Австрию, после которых распавшиеся, из-за отсутствия опыта вождения войск комсоставом, дивизии по нескольку дней приходилось искать и собирать вдоль дорог с помощью полиции. Итальянская же армия – по старому генштабистскому анекдоту – во все времена существовала для того, чтобы было кого побеждать австрийцам.

Выступление Тухачевского оказало серьёзное действие, после него совещание «увяло», каких-либо решений принято не было, что означало фактическое принятие первого варианта «капельницы для умирающего». Воздадим должное нашему герою, в августе 1936 года Михаил Тухачевский отвёл от Адольфа Гитлера самую опасную в его восхождении угрозу потерпеть поражение, когда для германских элит он был ещё тёмной лошадкой, едва не выскочкой, и ещё не стал идолом германского обывателя. Но именно с этого совещания начался отсчёт его последних дней – Сталин поднял и держал его на таком посту не для того, чтобы в крайне острый политический момент узнать о неготовности армии.

Осознавалось ли приближение войны И.В.Сталиным как некая реальность в составе прочих или как неотвратимая страшная неизбежность? Что было в его сознании: «Если будет… Если будет» или – «Будет! Будет! Будет!» Принимались ли в связи с этим меры «вообще», «по способности» или делалось абсолютно всё возможное в её предвидении?

Лучше всего об этом говорит материал структурного социально-экономического рывка СССР в 20-е – 40-е годы. Исключая, может быть, 1926-28 гг., когда чисто военная сторона экономического строительства могла быть сведена к естественной модернизации вооружённых сил, всё межвоенное развитие общества и экономики происходило при ярчайшем высвечивании чисто оборонной, грядущей схваткой определяемой, задачи.

Все наши довоенные пятилетки имели специальную военную направленность. Так:

– в задачу 1-й пятилетки (1928-32 гг.) ставилось создание вооружённых сил, обеспечивающих превосходство над самой крупной военной державой капиталистического мира (в тот момент Францией);

– в задачу 2-й пятилетки (1933-37 гг.) ставилось создание военного потенциала, обеспечивавшего превосходство над коалицией 2–3 крупнейших в военном отношении капиталистических государств при условии, что столкновение ограничится одним военным театром, Европейским или Азиатским;

– в задачу 3-й пятилетки (1938-42 гг.) ставилось создание военного потенциала, обеспечивавшего превосходство над любой возможной комбинацией крупнейших в военном отношении государств капиталистического мира при любых вероятных вариантах борьбы на всех театрах военных действий.

Реальная схватка 1941-45 гг. произошла – учитывая объединение почти всего военного потенциала Европы в руках Германии и постоянную, хотя и не осуществившуюся угрозу со стороны Японии – по промежуточному – «двухсполовинному» варианту, и итоги войны показывают, что планировщики 20-х – 40-х годов заложили в свои расчеты реальные цифры.

Более того, оборонной задаче было подчинено все остальное строительство. Все наши новые предприятия закладывались как производства двойного назначения – мирного и военного. Так:

– заводы сельскохозяйственного машиностроения проектировались по профилю авиационного;

– заводы среднего машиностроения по профилю артиллерийского и миномётного;

– автомобильные заводы по профилю производства бронемашин и лёгких танков;

– тракторные по профилю средних и тяжёлых танков;

– хлебные элеваторы как пороховые производства;

– макаронные фабрики как производства ультрамедленногорящих порохов для дальнобойной и морской артиллерии;

– папиросные фабрики как патронные производства;

– патефонные заводы как производства мин;

– часовые заводы как производства взрывателей.

На этих заводах заранее организовывались технологические потоки, комплектовалось оборудование, оснастка, создавались вспомогательные производства, укомплектовывался персонал инженерно-технических служб, сосредотачивались расходные и длительные запасы с учётом их обоих назначений.

Американские инженеры потешались над заказчиком, который требовал в проектах пролётов Сталинградского тракторного завода учесть 50-тонные нагрузки вместо обычных 5-7-тонных, что до крайности удорожало строительство, делало производство малорентабельным. Они не догадывались, что эти пролёты должны были принимать на себя не вес тракторов, а вес тяжёлых танков.

Все 10000 предприятий, построенные за две с половиной предвоенные пятилетки, были нацелены на оборонное производство, и, будучи не всегда рентабельны как автомобильные, комбайновые, тракторные, они были эффективны как артиллерийские, авиационные, танковые.

Такой планомерной, всеобъемлющей милитаризации промышленности и сельского хозяйства – ведь те же МТС это полная предмобилизационная готовность всего автотракторного парка страны – не знает всемирная экономическая история, и сверхусилия Германии 1935-39 гг. на её фоне выглядят скромно.