Елена Сулима - Конец войне между полами (Тайский синдром)

Они лишний раз тебя ни о чем не предупредят, если не спросишь. Но спросишь, и окажутся очень отзывчивыми. Только лучше ничего не спрашивать у тех, кто в белой рубашке и в темных брюках. В этой форме могут ходить и миллионеры, и мелкие служащие. И это вовсе не признаки военного коммунизма - просто эта форма говорит прохожему: "Пожалуйста, не отвлекайте меня, я работаю". Буддистский совет соблюдения "тишины" в себе воспринимается нами как-то уж слишком конкретно. Тишина в себе - это отсутствие внутреннего монолога, которым большинство людей зря терзает себя, переживая лишний раз ту ситуацию, которую уже не изменить, или мечтая, как бы в деталях представляя свое будущее, и тем самым уже проживая его внутри, отчего в реальности на него может не хватить отведенных космосом энергий. Молчание тайца внутри себя вовсе не значит, что они не отзывчивые и не разговорчивые. Именно они, а не преуспевшие там наши бизнесмены, помогают выжить нашим ребятам, обычно приезжающим в Таиланд работать на туристические агентства, но агентства эти как-то уж слишком часто и просто бросают их там без всяких средств к существованию. Тайцы заметив, что человек голоден и накормят легко, и предложат кров. Один таксист несколько месяцев содержал у себя семь наших ребят, попавших в экономическую непонятку.

Правда, было и несколько навязчивое удивление:

- Вы делали массаж ступни? Как вы не делали массаж ступни?!.

И так восклицают все, кто ни попадя. Сначала тебе кажется, что они фанаты фильма Тарантино, потом, все-таки воспитанная историей нашей страны, начинаю бояться тридцать седьмого года в собственной отдельно взятой судьбе, с объявлением меня, если не предателем родины, то тайского кайфа и полного мистического расстрела за то, что не делала массаж ступни.

Ненавижу ходить туда, куда ходят все, но все-таки иду.

Теперь и я могу воскликнуть: "О, вы не делали массаж ступни?!."

Но после этого массажа ступать на свои ставшие, словно младенческими, ноги, кажется кощунством. Длиться час. Ничего более мягкого и нежного представить себе невозможно. Впрочем, и остальной и массаж это тебе не наш, когда из тебя делают отбивную.

Тайцы нежны, проникновенны и мудро неторопливы во всем. С выводами не спешат даже чернорабочие.

Обидеть тайца трудно, особенно фарангу - иностранцу. На языке улиц это слово все-таки ближе к такому понятию как "упавший с луны." Ему прощают очень многое, поскольку "фаранг" для них с рождения и до смерти невменяем.

Когда мы что-то не понимаем, мы, сами не замечаем, как переходим на крик, а накричать на тайца, все равно, что врезать фейсом об тейбл. И если фаранг не двухнедельный турист, а собирается жить дольше, тайцы могут начать его учить. Учить - медленно смещая сознание так, чтобы человек сам согласился с тем, что он сошел с ума, и когда он это признает, будут вкладывать в расшатанную логику свою философию.

Так наш бравый парень пару раз гаркнул на мелких тайцев, а с утра пошел к своему мотоциклу - мотоцикла, в стране, где не воруют, нет. Поднялся в гостиницу выяснять, смотрит в окно - мотоцикл стоит, спустился вниз - снова нет, поднялся - снова есть. Полицию вызывает, а там и полиция своя - тайской улыбочкой повязана. Кончилось дело тем, что психику ему расшатали полностью. Он пережил катарсис, потом тишину в себе, потом переосмысление и стал пригодным для обучения иной философии отношения к жизни, себе и всем живым существам на свете. И обучение это шло не в лоб, а метафорами поведения по отношению к нему.

И никто тебе пальцем грозить не будет - ай-я-яй! Никаких личных амбиций. Даже среди художников.

Художники их - мастера невероятные! То, что наш резчик по дереву будет делать месяц, любой из их мастеров, дополнив мельчайшими деталями и, придав резьбе больший объем, сделает за пару дней. Однако, это все просто мастера. Они веками множат уже устоявшиеся традиционные формы лишь редкой линией, по заказу, привнося нечто новое. Из живописи: ценятся попсой, - как у нас виды с пальмами, - зимние пейзажи. Много снега! Это для них романтический кайф. Настоящий тропический китч. Однако живописцы производящие такие пейзажи все же не художники. Художник же может и следовать традиционным направлениям, но всегда отличен от других. Потому-то он и художник. А с личностным отличием у них в мире искусства плоховато. Поэтому почти все новое в их искусство приходит с запада. Мы, русские, тоже для них "Запад".

Боссу понравился мой стиль, видимо оттого, что с одной стороны он чем-то напоминал иероглиф, а с другой не конкретизировал человеческую сущность национальными отличиями.

Тайцам, окружавшим меня, было наплевать на такие европейские названия, типа "неомодерн" и т.п. Они называли мою серию пастелей то "иероглифы души", то "иероглифы состояний", то "фантомы духа", "форма энергии позыва к действию, но еще не обдумывания действия, еще не действие", потом: "символы сущности"... В общем, поступали с названиями моих пастелей как с названиями улиц, но мои линии нравились им. Однако, несколько работ привезенных мною с собой из Москвы боссом были отвергнуты. "Ничего страшного. Все хорошо, сказали мне мои уже приятели-философы - гиды Мун и Том, - "Если у тебя не получилось сегодня, то это не значит, что не получиться завтра".

Но хотя и кажется, что я пишу легко и быстро, постели мои были выстраданы моей прошлой жизнью, (пусть они и считают, что страдание - лишь омрачение сознания) и одним своим видом могли ввести меня в депрессию, как откровение не нашедшее отзыва. Понимая это, Мун предложила мне их продать через художественный салон реабилитации духа. (Бывает, оказывается, и такое)

Первую - "иероглиф скорби" - выкупила пожилая женщина. Второй "иероглиф" изображающий одновременно вредное, этакое соседское любопытство, явно с желанием навредить - купил мужчина с едким взглядом. Цены на пастели были невероятно дорогие даже для моих амбиций, а для тайцев тем более. Я выразила свое удивление.

- Это не плата за твою работу - это жертвоприношение. Они их сожгут, пояснил невозмутимый проводник по стране иных понятий - Том. Потом помолчал-помедитировал и продолжил: - Это плохие состояния. По-вашему - это демоны души. Они властвовали ими. Но теперь нарисованные тобой, они обрели для них конкретные формы и от них можно освободиться путем ритуального сожжения.

Нормально!.. Более слов нет. После такого меня уже ничего не удивляло. Я продолжала вырисовывать эманации человеческих состояний, а человеческие сущности продолжали попытки сносить мне крышу.

Об изображении женщины у стойки бара Босс, как мне передали, сказал, что это трансвестит, (то есть по их нему "леди-бой") в своих пропорциях.

Я обалдела. Я начала беситься - какого черта? Где он здесь увидел трансвестита? Типичная европейская длинноногая фишка! Все мое негодование вылилось на Мун.