Игорь Богданов - Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Можно изучить тысячи биографий и воспоминаний и не найти того, что нас интересует. Бывает, одной фотографии достаточно, чтобы немедленно отослать то или иное лицо в левую колонку, но можно просмотреть тысячи семейных альбомов или снимков из картотеки уголовного розыска и так и не понять, курил человек или нет. Иван Грозный стоит в таблице особняком, потому что у него ни оппонентов, ни конкурентов не было, да, похоже, ни предшественников, ни последователей. Гарри Каспаров оказался в одиночестве, потому что, на мой взгляд, ему нет равных среди некурящих, да и со стороны курящих ему никто всерьез не угрожает. Г. К. Жуков в этом списке одинок, потому что мне неизвестно, кто из маршалов не курил. О том, что Жуков курил, я знаю со слов 83-летней Лукерьи Антиповны Поздняковой, которая рассказывала мне об этом в апреле 2005 года; в 1945 году она была поваром у Георгия Константиновича. А вот в войну Жуков не курил. «Не пью и не курю, — рассказывал он корреспонденту журнала «Огонек» в 1970-е годы. — Бросил курить до войны, после заболевания бруцеллезом, сразу, в один день: смял пачку папирос и выбросил. В войну и после, в самые трудные дни, не выкурил ни одной сигареты». И все же причисляем Жукова к курящим, ибо до войны он курил, а потом уже и память могла подвести мемуаристку.

Насчет Чапаева я не уверен, но уж очень хочется причислить его к некурящим — ни в одном анекдоте не курит. Не уверен и насчет Миронова, но очень бы хотелось, чтобы Андрей Александрович, мой любимый артист, не курил, да я и не видел его курящим ни в кино, ни на фотографиях.

Сам собой напрашивается первый вывод: не все так просто в истории табакокурения, и не всем нашлось место в этой истории. Отсюда логически вытекает второй вывод: хорошо бы попытаться разобраться в этой задымленной истории, вовлекая в нее факты и лица, уличенные в пристрастии к табаку, к его производству, продаже или предложению («Не хотите закурить»?). Те же, кто к табаку равнодушен, нам в принципе неинтересны, хотя и придется упомянуть пару-другую человек, имеющих к нему самое отдаленное отношение, ибо нет таких, кто отношения к табаку не имеет. Курящие хотят, чтобы к ним относились терпимо, а некурящие — чтобы с ними считались. О вреде (или пользе) курения говорить дальше не будем, тем более, что есть немало фактов, уводящих нас в сторону от предмета исследования и наводящих на ненужные размышления. Известно, например, что курильщики-холостяки подвержены большему риску преждевременной кончины, чем женатые курильщики. Но лучше эту сторону вопроса сразу закрыть, дабы не навлечь на себя недовольства холостяков.

Историю табакокурения я разбил на главы, хотя мог бы и не делать этого, ибо эта история отличается редкостной цельностью и стройностью, как, извините за повтор, десять пачек сигарет, аккуратно уложенных в блок. Обладает она и этакой незамысловатостью, в отличие от, скажем, истории религии, покрытой таким туманом, что даже табачный чад, которым окутываются и сливаются в сплошную массу любители попить пива в теплой компании в запертом помещении, в сравнении с ней (с историей религии) кажется легким облачком.

Итак, отложите сигарету (папироску, трубку, самокрутку, сигару, сигарилло, кальян, окурок, козью ножку), выключите телевизор, где ежеминутно рекламируют табакокурение посредством сериалов, и давайте обратимся к истории, не отвлекаясь на то, против чего так энергично и безуспешно выступает Минздрав вместе с женами и тещами курильщиков.

В заключение считаю своим непременным долгом выразить признательность тем, кто помог мне в работе ценными замечаниями и советами; я взял на себя смелость разместить и их по двум колонкам:

Курящие:

О. Б. Гришина (Бельгия).

Ю. Н. Кружнов.

Некурящие:

В. К. Грабарь.

Е. С. Ксюнина (Голландия).

Д. Эспри (Англия).

М. Митчелл (США).

Смею надеяться, что те, кто оказался в левой колонке, не преминут когда-нибудь переместиться в правую, более многочисленную. Ждать, что находящиеся там перейдут в левую колонку или хотя бы заглянут в нее, нет никакого смысла: некурящему нечего делать в курилке.

«По загоревшему лицу его можно было заключить, что он знал, что такое дым, если не пороховой, то, по крайней мере, табачный».

Вот уж кто любил покурить, так это Петр I. С него, с его времени и начнем нашу, петербургскую, историю табакокурения.

Царь сам дымил, любил, чтобы курили другие, и при этом по его лицу (да и по делам) можно было определенно заключить, что ему был отлично знаком и табачный дым, и пороховой, и дым пожаров.

В петровское время курение табака поощрялось, как способ приобщения к европейской жизни. Петр Алексеевич, вознамерившись выкурить из нашего Отечества все древние закоснелые предрассудки, ввел в Петербурге моду на курение табака и отменил все законы, касающиеся этого процесса, и существовавшие в России еще со времен Михаила Федоровича, и запрещавшие продажу и употребление табака.

А еще Петр нюхал табак и вытачивал табакерки из слоновой кости. И как только он и на это время находил?

В Россию табак был завезен еще до Романовых, при Иване Грозном. Это, как мы уже знаем, сделали англичане в 1553 году. Михаилу Федоровичу Романову, взошедшему на престол в 1613 году, это дело не понравилось, и при нем за курение ссылали в Сибирь, секли плетью и вырывали ноздри. Алексей Михайлович, сын Михаила Федоровича, издал в 1649 году указ о наказании за употребление «зелия табачища»: любители табаку, «которые стрельцы и гуляющие всякие люди, с табаком будут в приводе дважды или трижды, и тех людей пытать и не одинова, бить кнутом на козле или по торгом (на рыночных площадях. — И. Б. ). А за многие приводы у таких людей пороти ноздри и носы резати. А после пыток и наказанья ссылать в дальние городы, чтоб, на то смотря, иным неповадно было делать».

А еще, грозил Алексей Михайлович, «если русские люди или иноземцы табак учнут держать или табаком уч-нут торговать, и тех людей продавцов и купцов вольно имать и присылать в Новую четверть (одно из главных управлений в Московском государстве, ведавшее финансами. — И. Б. ). И за то тем людям чинить наказанье большое, без пощады, под смертною казнию, и дворы и животы имая, продавать, и деньги иметь в государеву казну». А воеводам было приказано: «Смотреть настрого, чтобы посадские люди в зернь и карты не играли и поганого табачного зелья не жевали, в ноздри не пихали и не курили».

На почве запрещений табака, существовавших в допетровской России, и, главное, на почве бытовавшей точки зрения, что курение — признак развращенных нравов, получили распространение народные сочинения о «нюхарях» и курильщиках. Самое известное из них — «Легенда о происхождении табака», плод фантазии безвестного грамотея, жившего в XVII веке. Употребление табака в народе считалось удальством. Молодцы собирались в корчмах, курили табак из бычачьих рогов и докуривались до беспамятства. Правда, табак был тогда очень крепкий, дурманящий, пьянящий — оттого и говорили первое время после появления табака на Руси, что его пьют, но его действительно пили. В кабаках еще при Иване Грозном можно было спросить настойку табака — через полчаса посетитель падал «замертво» — за чем он и приходил.