Фрида Суслопарова - Первый гром и первая любовь

- Бобыль ты, как есть бобыль, и дух у тебя чижолый!

А дед Степан возьми да и бухни:

- Ну и приходь до меня, так не буду бобылем!

Недолго думая, тетя Нюша и перебралась к нему с периной, петухом, двумя курицами и треснувшим корытом. Имение "молодухи" было не богатое, хатенка же вовсе завалилась.

Вскоре тетя Нюша со свойственной ей бойкостью и старательностью по-своему обжила запущенную хату, обмазала ее глиной, побелила, палисадник засадила мальвами и подсолнухами.

Преобразился и дед Степан, рубаха на нем белейшая, картуз новый, с лакированным козырьком, даже морщины будто разгладились на темном, обожженном солнцем лице.

Когда в селе начался голод, дед Степан перебивался как мог, уходил в город, в дворники нанимался, почти всю зиму в Херсоне прожил. Тетя Нюша за похлебку уборщицей в эмтээсовской столовой работала.

Вот в эту тяжелую пору и пристал к старикам соседский мальчишка Пылыпок, оставшийся сиротой. И продержали его старики самое тяжелое время, делясь последними крохами.

Когда в селе открыли ясли, дед Степан отвел Пылыпка туда. Скучали дед Степан и тетя Нюша о мальчике или совсем забыли его, об этом никто не знал, и разговора на эту тему не было.

И вдруг в старую избенку пришла Дина. Дед Степан только отобедал, на столе стояла глубокая глиняная миска с обглоданной костью. По случаю аванса зарубили петуха. Крошки еще не успела смахнуть со стола тетя Нюша...

Дед Степан относил Дину к начальству и комсомолу. Он встал и вежливо пригласил ее к столу.

- Сидай, сидай сюды, дивчино... А ну-ка, хозяйка, собери чего на стол.

- Да ничего не нужно, я ненадолго. Я к вам по делу... Я насчет Пылыпка, такой он хороший хлопец, послушный, старательный...

- Захворав? - обеспокоилась тетя Нюша.

- Нет, здоров. Он даже хорошо поправился, только вот осенью наши ясли закроют... детей по домам... А с ним... не знаю... как... Он ведь вас, дед Степан, считает своим дедом. Он даже из-за вас поссорился с Юрком и плакал. Тот говорит: "Нет у тебя деда", а Пылыпок ему: "Есть у меня родной дед". И кисет он для вас берег. Вообще он вас очень любит и скучает...

- Ой, бедолаха! - вздохнула тетя Нюша.

- Так и сказав: "есть родной дед"? - с волнением переспросил дед Степан. Помолчав, он сказал: - Ты вот что послухай, дивчина! Хлопця мы жалеем всем сердцем. И душа за его болит. Но ты погляди на нас. Старые мы. Она только языком бойка, а ночами не спит, грудью мается, кашель ее душит, я битый-перебитый, стреляный-перестреляный, да еще и выработанный, как старая лошадь. Как отвел я хлопчика в ясли ваши, так места себе не находил. Войду в хату, гляну на лавку, тут он спал, и так мене коломитно станет, не знаю, куда деваться... Взяв бы его, взяв бы с дорогой душой, а ну-ка дам дуба, что с им станется? Вот она в чем загвоздка! Вот и порешили мы промеж собой: не тревожить Пылыпка, не зачипать никак, чтоб забыл он нас...

При этих словах тетя Нюша сморкнулась.

- Значит, вы хорошие, добрые! А я думала... А если так - берите Пылыпка! Берите! - убежденно сказала Дина. - Сколько ни проживет он с вами, а согреется. Он ведь еще маленький, ему трудно будет с чужими в детском доме, очень ему там будет тяжело. А вы будете жить долго, долго, потому что вы очень нужны Пылыпку!

Старики переглянулись.

- Дикуемо тебя, дивчина... - сказал дед Степан, - хай будет по-твоему...

- Дай тебе бог здоровья! - сказала и тетя Нюша. - Возьмем мы Пылыпка, и будет он нам за унука родного.

- Вот и хорошо!

Дина встала.

- Эх, консомол, консомол! - покачал седой головой дед Степан. - Был бы я помоложе, записался бы к вам. Дюже вы мени до сердца припали, что ты, что тот кацапенок, Женька...

Дина густо покраснела.

- Ну шо за кацапенок! Мотается по району, все закутки облазил, машины все перепробовал. А шоб горилки или там за дивчатами, ни-ни...

Дина улыбнулась, дед Степан на нее поглядел.

- Ну в эти дела я не мешаюсь.

...На следующий день дед Степан принес Пылыпку игрушку - палочку с выструганной лошадиной головой. Пылыпок просиял.

- Ты мой родной дед? - вдруг спросил он старика.

- Я, Пылыпок, как есть твой самый родной дед. И будешь ты жить у нас. Бабка Нюша тебя дожидается. Закроют ясли, придешь до нас.

- Во! Чулы? - торжествовал мальчик. На этот раз возражений не последовало.

Итак, Пылыпок был устроен. Теперь Дине надо не упустить приезд Павла. В последние дни ребята часто стали бегать "до дому". Наталка весь день на колхозной работе, а они в ее отсутствие натаскают в кадку воды, напасут сухого камыша, случалось, и посуду почистят, научились во время дежурств всей домашней работе. Наталка с благодарностью принимала эти услуги и уже называла их: "мои хлопцы".

В тот день Юрко сразу после завтрака побежал "до дому", кое-что сделать и поглядеть, не приехал ли Павел.

Мальчик быстро вернулся. Дина, как взглянула, так сразу и поняла:

- Приехал?

- Ага...

- Ты с ним говорил?

Юрко отрицательно помотал головой.

- Сховался и утек.

- А Наталка?

- Она на работе...

- Значит, он там один?

- Один...

Дина с лихорадочной поспешностью обтерла мокрые руки о передник, сняла его, зачем-то переставила макитру* со стола на лавку, потом обратно на стол, потом обратно на лавку.

______________

* Макитра - глиняная миска.

- Пойду. А ты молчи, слышишь, молчи! Я сама.

Она выбежала за плетень, на улицу, повернула направо, к Наталкиной хате, замедлила шаг, вернулась было, потом снова туда, снова обратно. Так металась она перед домом, не решаясь идти к Павлу. Как бы не испортить... Откажется, тогда что делать? Как ей нужен был сейчас добрый совет! Потоптавшись еще несколько секунд, Дина побежала в политотдел.

С Женей она столкнулась в дверях.

- Ой, как хорошо, что ты здесь! - воскликнула Дина в сильнейшем волненье. - Он приехал!

- Кто? - довольно холодно спросил Грудский.

- Да Наталкин муж. Один там, в хате, Наталка на работе. Юрко увидел, побежал, сказал мне. Что делать? Там соседи ему такое наговорят. Нужно немедленно... Поговорить с ним...

Женя молча, внимательно смотрел на нее. Только теперь Дина вспомнила об их размолвке, о том, как они расстались в последний раз.

- Извини, - тихо сказала она, - но это очень важно...

- Ну что, мне поговорить с ним?

- Да, конечно, поговори. А сумеешь? Сердечно... Понимаешь, чтоб пронять его... Ты сначала узнай, какие у него чувства. Какой он человек. Не сразу...

- Хорошо, постараюсь, - сказал Женя. - Идем?

- Нет! - испугалась Дина. - Я с тобой не пойду. Я боюсь, - призналась она, - понимаешь, Женя, я страшно боюсь...

Они вышли на улицу.

- Ты знаешь, где их хата? - спросила Дина.

Женя кивнул.

У яслей они расстались, Женя пошел дальше, а Дина вошла в калитку. Почему она испугалась, почему послала Женю, а не пошла сама? Может, догнать его, вернуть? Нет, не нужно!