Юрий Воробьевский - Шаг змеи

Дело было весной, приближалась русская Пасха. Земсков в те дни находился в командировке в Минске. Вернувшись из столицы Белоруссии, он рассказал, что в Минске евреи готовятся к своей пасхе, они убили русских детей и на их крови замешали мацу. Это происходило в присутствии моей жены, а поскольку она армянка, и к тому же ее мать русская, с ней были вполне откровенны. На резкое замечание Марины, как он, Земсков, смеет распространять чудовищные средневековые провокационные выдумки, сотрудник ЦК ВКП(б), кандидат исторических наук гневно парировал замечание и повторил, что это сущая правда и ее подтвердили тамошние ответственные партийные работники.

В Москве явно назревало новое «дело Бейлиса»…

Выселение примерно трех миллионов евреев должно было произойти сразу же после процесса над врачами-убийцами. Товарные составы уже стояли на окружной железной дороге. Но, по замыслу Сталина, эта операция требовала дополнительного теоретического обоснования».

Тогда, в пятидесятые годы, историки обратили внимание на одну многозначительную деталь: «Среди арестованных врачей-жидов фигурировали фамилии наследственных хасидов-кровопийц Этингера и Ландау, проходивших по «делу «Бейлиса».

Составитель знаменитого «Толкового словаря русского языка» служил чиновником по особым поручениям при министре внутренних дел. В связи с участившимися сообщениями о загадочных преступлениях в западных губерниях России, где была особенно сильна секта хасидов, по поручению министра Сазонова В. И. Даль составил поразительный документ. Назывался он так:

«Разыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их». В нем содержалось описание 136 достоверных случаев, относящихся к различным векам и странам.

Сатанинские «тренировки на котах» характерны. Встречаются они и в «северо-задонском деле», о котором речь впереди. Однако дьявол смеется над своими приверженцами даже здесь. Известен случай, происшедший в проклятом «аббатстве» Алистера Кроули на Сицилии. Во время черной мессы оксфордский поэт Рауль Лавдей выпил кошачью кровь и тут же умер. После этого Кроули выдворили из Италии — никакие заклинания не помогли.

Сколько зарезанных, удушенных, забитых до смерти людей списывают на то, что народ «просто осатанел». Однако в самом этом расхожем определении — духовная подоплека многих преступлений.

Строго говоря, «обычных» убийств не бывает вовсе. Любое из них происходит не просто в системе «человек — человек». Всегда присутствует незримая сила. Так было со времен преступления Каина.

Характерны названия этих все более усложняющихся этапов игры: первый — «по колено в смерти» или «одной ногой в гробу» (knee-deep in dead), второй — «врата ада» (the shores of hell), третий — «преисподняя» (inferno), четвертый — «поглощение твоего тела» (thy flesh consumed)».

Олеся Николаева пишет: «Реальность (отсутствие реальности), замещенная виртуальностью, то есть чистой мнимостью, принимает очертания антимира, который осознается агентом Сети как некое Присутствие. Само понятие «виртуальная реальность» в Японии определено как «Интимное Присутствие». Это «присутствие», однако, мыслится там, где на самом деле, в смысле субстанциональном, ничего нет, где располагается мир теней и небытия: смерти. Без сомнения, этот инфернальный мир населяют демоны».

До чего же наивны — порой считающиеся серьезными учеными — исследователи некоторых специфических аспектов фольклора. Вот академик Н.И. Толстой подчеркивает важность классификации заговоров и заклинаний: «Результаты эти… могут быть использованы в качестве исходного материала для последующих операций — для внутренней реконструкции славянской духовной культуры» [143]. Такая реконструкция — это возобновление практики разговора с бесами. Понимает это академик или нет? Рано или поздно, завершив «реконструкцию», пытливый исследователь захочет применить заклинание на практике. А желание, проявление свободной воли, направленной в ад (даже по незнанию), — это как раз то, что и нужно рогатому. В смертельной опасности оказывается тогда душа такого ученого. Ему ведь неведомо, что в арсенале демона — какое угодно количество чаще всего бессмысленной абракадабры, а вот желающих ее произнести с определенной целью, целью контакта, бесу всегда не хватает. И вот исследователь записывает за бабушками и шаманами… А те в обычном состоянии даже и воспроизвести всю жизнь повторяемые тексты не могут, только в трансе. Это ни о чем не говорит этнографу? А не задумывается ли он, выискивая передаваемые из поколения в поколение тексты, откуда взялся самый первый из них? И не удивляется ли, когда новые такие тексты рождаются у него на глазах. Вот он записывает за женщиной-шаманом: «А иногда бывает такое, что я пишу… Я получаю какое-то сообщение, то есть я пишу на бумаге иероглифы, а потом сама для себя их прочитываю — то есть я… сама для себя знаю, что там написано.

— Пишите вы это в особом состоянии, когда рука как бы произвольно делает это сама?

— Да, рука произвольно пишет…»

В психиатрии автописьмо называется синдромом Кандинского — Клерамбо. А в православной традиции — симптомом забесовления.

Недавнее самоубийство Юрия С. потрясло всех, кто знал этого пятнадцатилетнего подростка. Как записано в проведенной посмертно психолого-психиатрической экспертизе, он «в 15 часов на 765 км перегона Ратомка — Ждановичи был смертельно травмирован проходящим электропоездом». Машинисты отмечают, что увидели «сидящего на откосе парня. При приближении поезда он внезапно бросился на правую нитку рельсов и обхватил ее руками, положив голову на рельс. На подаваемые сигналы не реагировал…».

Из материалов экспертизы: «Наиболее важным моментом представляется резкое изменение характера за последний год жизни. Нестабильность все нарастала, перепады настроения становились более выраженными. Круг интересов, общения сместился, сузился… Изменилась социальная окрашенность увлечений: стал предпочитать более тяжелую музыку, увлекался сатанизмом».

О происхождении такого замысла весьма емко написал в романе «Шестой час» современник революции писатель Борис Садовский:

«Исакер и Шоколад закусывают вдвоем в бывшем губернаторском кабинете.

— Выпьем, Оська.

— Выпьем, Мунька. Такие-то дела…

— Выпьем. Да, семьдесят лет ровно шел процесс. Мадзини, Бакунин, Гарибальди, Герцен — все на нас работали. Теперь каюк. Русская интеллигенция все сгноила. Дворянство — тю! — нет его, а мужичье как бараны, побей Бог!

— Только боюсь я, Мунька, что с православной верой потруднее будет справиться, чем с царем.