Юрий Воробьевский - Шаг змеи

Все эти клопоподобные или вирусообразные существа верят лукавству змея: будете как боги! Но ведь боги язычества — суть демоны. Вот и Аурелио Печчеи, основатель главного идеологического центра нового мiрового порядка, Римского клуба, ставит задачу покорить человека, которого он называет врагом. Поразительно! Западная элита, по виду насквозь атеистическая, явно выступает от имени ненавидящих род людской бесов.

«В церковных песнопениях демон называется «чужим», в последовании «Великого Канона» есть поразительные слова: «…да не буду… я брашно (пищей) чуждему»; теперь этот «чужой» стал нам родным и близким, он уже не около нас, а в нас. Его зубы вонзаются в наше сердце, но мы не видим врага, поэтому не можем бороться с ним. Уничтожив самое понятие диавола, человечество стало перед роковым вопросом: почему его история — это ярмарка грехов и пороков? Почему совершается столько бессмысленных жестокостей, какая сила заставляет человека стремиться ко злу? Почему просыпается в душе необъяснимая ненависть к святыне? Почему у некоторых само имя «Бог» вызывает припадки злобы, похожие на приступы пароксизма?

Гуманизм, как будто призванный утвердить достоинство и свободу человека, на самом деле опозорил его. Он отнес демонизм к числу врожденных свойств самого человека. А душу его, получившую название «подсознания», представил обиталищем каких-то скрытых чудовищ, драконов, которые то спят, свернувшись в клубок, то, пробуждаясь, терзают ее, то извергают черный пламень гордыни, похоти и зла. Человек становится демоном для окружающих, хотя мы и видим чаще всего мелкого, похотливого и злорадного беса. Особенно постарался в этой апологии сатаны Фрейд, «отец» современной психологии…

Человек находится под перекрестным воздействием импульсов, идущих от светлого и темного мiров. Но психоаналитиками он рассматривается изолированно от них, поэтому сатанинские импульсы приписываются ему самому. И, следовательно, психоанализ — это методическое внушение человеку, что он по природе своей демон» [232].

«Человек, ты царь зверей (re della bestie), ибо воистину зверство твое величайшее», — сказал Леонардо да Винчи. Многие поверили.

В документальном фильме 1969 года глава американских дьяволопоклонников Лавэй, нежно обнимая огромного питона, говорил: «Мы проповедуем то, что давным-давно стало американским образом жизни. Просто не все обладают мужеством называть вещи своими именами».

Несчастному сатанисту Н., кстати, «Черную библию» Лавэя дал почитать его родной дедушка. И после этого — началось…

Н.: «Ночью — между двумя и тремя часами — я проснулся покурить. Чувствую, кто-то стоит перед кроватью. Мужчина — а глаз у него нет, вместо них горит красный огонь» [233]. Он назвал цифровой код… В первый раз мне стало страшно. И я закричал».

Сначала испугался беса. А потом — призвал его в себя с помощью ритуала.

Н. (с гордостью в интонации): «Я совершил обряд — и изменился».

Как изменился? Судя по его рассказам — озверел. Да, такой вполне хладнокровно, как какая-нибудь акула, проглотит рыбешку помельче. А чему тут удивляться? Зародыш этого Н. ведь, по Геккелю, так был похож на зародыш рыбы… И на зародыш кролика — тоже. Помните осатаневшего длинноухого зверька, этого тотема северо-задонского сатаниста Артема З.? Вроде все сходится с данными науки. Человек — он и есть зверь… Да вот в чем фокус: спустя сто лет после Геккеля одному ученому в Лондоне пришло в голову самому повнимательнее взглянуть на зародыши вышеназванных организмов. Он посмотрел в микроскоп и обомлел. Каждый из них имел неповторимые особенности, но наиболее сильно отличался от других зародыш человека. А потому, пишет современный публицист, к энциклопедическим словам о том, что Геккель, дескать, «выдающийся ученый-эволюционист», следует добавить: «Жулик, игравший на безоговорочном и наивном доверии к науке. Фальсифицировал результаты наблюдений».

Когда человек хочет породниться с животным, он не становится как волк или акула. Он уподобляется иному хищнику. Зверю, который — не из джунглей, а из бездны. Недаром Н. с гордостью показывает татуировку «666» (как у Артема З.) и поясняет: «У антихриста такой же знак будет. 666 — это ключ к воротам ада. Антихрист уже родился от падшей женщины».

Левиафановец О. как бы подхватывает мысль: «Вы знаете, что половина Москвы так ориентирована. И мы к 2000-летию готовы выступить (экспертиза проводилась в 1998 году). Будем разрушать все церкви и построим свои. В Переделкине мы уже хотели построить храм сатаны. В Москве сейчас пять церквей сатаны — «Левиафан», «Люцифер», «Аваддон» и другие» [234].

«Ключ от ада», конечно, — не в цифровом коде. Он все в той же Иудиной нераскаянности. Да, Н. весьма доволен интересом к своей персоне: «Обо мне снимут фильм, — говорит он важно перед телекамерой. — Грех гордости у сатанистов — самое главное. Гордый сатана ведь воспротивился Богу. В человечестве есть не только семя Авеля, но и семя Каина. Богу не удалось его уничтожить. Человек — это ничтожество. Есть светлые личности, но их мало. Обыватели — это животные. Надо уйти от этого. Главное — духовный рост, а остальное все придет».

Понятно? Посвященный сатанист не хочет быть животным, но не хочет, чтобы в нем оставались и человеческие качества. Кем он желает быть тогда? Да, подобные нелюди под диктовку «обезьяны Бога» творят такое, что в ужас приходит даже зверье лесное. И разбегается, как разбежались от своего несостоявшегося родственника несчастные макаки из сухумского обезьянника.

Св. Григорий Палама писал: безбожный ум становится скотским или бесовским. Вот и современные богословы говорят о том же самом [81]. О создании бесочеловека, в котором происходит соединение двух воль — собственной и демонической. Глаза такого существа начинают видеть мир иначе, чем наши. Слух — словно настраивается на другую волну. Осужденные за страшные преступления сатанисты, с которыми беседует профессор Ф.В. Кондратьев, самим фактом своего существования подтверждают сказанное.

Сатанист Н.: «Иногда голос говорит мне: сегодня особый день, надо пойти в церковь и совершить богохульство. Я мечтал совершить с православной девушкой половой акт в алтаре и заснять его на видеокамеру» [235].

Н. рассказывает о своем видении: «Я стоял на коленях. Два ангела держали меня. Передо мной был дьявол. В руках у него — двузубец. Он сказал: я дам тебе все, только лишу тебя глаз. Согласен? Я ответил: нет… Только потом я понял, что он хотел лишить меня глаз не в прямом смысле. Он хотел изменить мое мировоззрение. Изменить взгляд на мир.

Теперь я стараюсь поменяться сам. Стать как бы демоном, чтобы во мне не осталось ничего доброго, только зло. Только зло, зло, зло… Человеческие качества должны исчезнуть».