Гровер Ферр - Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда

Как следствие, высказывать сомнения в истинности утверждений «закрытой» речи Хрущёва – значит, волей-неволей, покушаться на самые основы того, что называется «антисталинской парадигмой».

Вот несколько поясняющих примеров, каждый из которых почерпнут из моих кратких бесед и обмена мнениями на очередной из ежегодных конференций марксистской академической группы США.

• Выслушав доклад об итогах исследования хрущёвской речи на XX съезде, один из ветеранов марксистского движения обличительным тоном заявил: «Вы реабилитируете Сталина!» Но автор не предпринимал таких попыток ни во время конференции, ни при работе над книгой, которую многотерпеливый читатель держит сейчас в руках.

• Другой заданный мне вопрос: «Как насчёт Троцкого?» Стоит сказать, что про деяния Троцкого в «закрытом докладе» вообще нет ни слова.

• Прослышав через нашего общего знакомого о научно-исследовательской работе, посвящённой докладу Хрущёва, редактор довольно хорошо известного марксистского журнала язвительно спросил: «И что, автор утверждает, будто никакого ГУЛАГа не было?». Но Хрущёв ни единым словом не обмолвился про ГУЛАГ.

• Наконец, очень благожелательный и поддерживающий меня читатель, познакомившись с одной из первых версий настоящей работы, предложил мне оставить её, а взамен приступить к написанию работы по истории репрессий 1930‑х годов.

Поначалу причины появления таких откликов казались непонятными. Но вскоре стало ясно, что они не связаны напрямую с моим исследованием. Присутствующие реагировали не на суть и смысл услышанного, а на то, что, по их мнению, там подразумевалось . Здесь отчётливо проявился тот факт, что хрущёвская речь на XX съезде – не заурядный документ, а один из столпов всей «антисталинской парадигмы», её краеугольный камень и сущностная часть целого, которая характеризует всю концепцию. Иначе говоря, попытка обосновать лживость тех или иных утверждений «закрытого доклада» (а именно такую попытку предпринял автор) воспринималось как стремление доказать, что все прочие части «антисталинской парадигмы», о которых Хрущёв не упоминал, тоже не соответствуют истине.

Мы вправе ожидать, что в любой научной публикации доказывается именно то, что заявлено в ней в качестве главной цели. И совершенно неразумно рассчитывать, что какая-то из печатных работ, где исследуется один-единственный и довольно узкий вопрос, способна низвергнуть некую значительную историческую концепцию, мимоходом опровергнув большое, – по сути дела бессчётное – число самых разнообразных доводов.

В нашем случае мы сталкиваемся именно с такими завышенными требованиями: «закрытый доклад» Хрущёва привязан к «антисталинской парадигме» настолько тесно, что любое его упоминание как по мановению волшебной палочки пробуждает у слушателей или читателей ассоциации с указанной системой взглядов во всей её полноте. В ряде случаев ответная реакция присутствующих граничила с негодованием: ну, как можно говорить об опровержении всей «антисталинской парадигмы», когда на деле сомнению подвергается только один её элемент? Какую-то часть аудитории охватывало разочарование, но по иным причинам: в моей работе ничего не говорится о ГУЛАГе, о Троцком и Бухарине, о Катыни и многом-многом другом, чего в тексте выступления Хрущёва нет и в помине; поэтому вне зависимости от того, сколь тщательно исследовано истинное содержание «закрытого доклада», полученные результаты не вызовут у охваченной таким настроением аудитории ничего, кроме раздражения.

Да, доклад Хрущёва следует признать основополагающим документом «антисталинской парадигмы». Поскольку весь доклад соткан из фальсификаций, трудно не согласиться с тем, что это имеет огромное значение для научно-исторических работ ближайшего будущего. Учитывая степень неправды, которая с самого начала сопровождала разоблачение т. н. «сталинских преступлений», маловероятно, что только «закрытым докладом» всё и ограничится. Удостоверившись, что по крайней мере часть хрущёвских «разоблачений» лжива, нетрудно будет показать, что другие его заявления тоже не соответствуют истине.

В наши дни «антисталинская парадигма» ещё не отмерла и отнюдь не утратила свого значения. Пухлые сочинения Роя Медведева «К суду истории» (1971) и Роберта Конквеста «Большой террор. Сталинская чистка 30‑х» (1973) вобрали в себя многие «разоблачительные» публикации хрущёвского времени и внесли решающий вклад в формирование и популяризацию «антисталинской парадигмы». Авторы этих работ обобщили всё, что им удалось отыскать в советской печати и «реабилитационных» материалах, в общедоступных и конфиденциальных воспоминаниях [589]. Приняв «разоблачения» «закрытого доклада» за чистую правду, и Медведев, и Конквест не просто опираются на него, но идут гораздо дальше. И если теперь ясно, что речь Хрущёва насквозь лжива, какой же оценки заслуживают медведевско-конквестовские труды?

Приступая к исследованию обвинений, выдвинутых Хрущёвым в речи на XX съезде, и выяснив в конце концов, что все они по своей сути лживы, автор изначально не ставил перед собой задачу напрямую поколебать основы «антисталинской парадигмы». Но, как минимум, один из её столпов теперь всё же разрушен. Приняв в расчёт, что хрущёвская речь представляет собой не что иное, как последовательность хорошо продуманных и тщательно спланированных фальсификаций, ни один сколько-нибудь серьёзный исследователь уже не станет рассматривать историю Советского Союза через кривое зеркало «закрытого доклада».

Справедливость того или иного утверждения можно оценить только на фактологическом уровне, т. е. уяснив, насколько корректны умозаключения, сделанные в результате анализа имеющихся свидетельств. Никакая парадигма не может быть опровергнута путём отрицания истинности какого-то количества фактов.

Упоминавшиеся выше критики, коллеги и все те, кому удалось познакомиться с содержанием моего выступления на конференции, по выражению одного из слушателей, – «разумные люди во власти безосновательных измышлений». Причём под «измышлениями» понимается всё, что Хрущёв сознательно скрыл под фальшивым прикрытием разоблачения «культа личности».

Несмотря на критику и проклятия, осыпаемые по адресу сталинского «культа», Хрущёв на деле всячески укреплял преклонение перед Большим Человеком, но только в опрокинутом виде. Почитание всезнающего и добродетельного «отца народов» он подменил «культом» ещё более всемогущего, но кроваво-жестокого и мстительного Сталина-злодея. Такая трактовка очень напоминает портрет, нарисованный ещё Троцким, наделившим своего политического соперника множеством отрицательных черт и характеристик. Всё, что случилось в стране, включая восхождение Сталина к вершинам власти, формирование его политического курса и противодействие ему, репрессии, обрушившиеся на головы оппозиции, Троцкий объяснял сочетанием сталинской хитрости и жестокости, помноженными на отсутствие морали.