Михаил Долбилов - Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

Далеко идущие политические импликации богословского диспута о Евхаристии в период регентства Софьи убедительно исследуются в недавней работе Э. Зицера. Спор о моменте пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Господни имел прямое отношение к проблеме культурной и символической легитимации монархической власти. Как известно, Сильвестр Медведев доказывал, что пресуществление происходит уже в тот момент, когда совершающий литургию священник повторяет тайноустановительные слова, произнесенные Христом на Тайной Вечере: «Сие есть Тело Мое… Сие есть Кровь Моя» (точка зрения, совпадающая с католической доктриной). Его противники во главе с патриархом Иоакимом настаивали на том, что освящение хлеба и вина происходит не раньше, чем прозвучит целиком специальная молитва (эпиклесис), призывающая Св. Дух на Дары. Как полагает Зицер, концепция Сильвестра, отводящая исполнению церковного ритуала второстепенное место в таинстве, служила инструментом для обоснования прав Софьи на престол. Точно так же как Св. Дух не нуждался в завершении формального обряда для того, чтобы сойти на Дары, харизма отмеченной божественным выбором мудрой правительницы не требовала подтверждения церковным помазанием. «Латинская ересь» Сильвестра, таким образом, грозила нанести удар по духовным правомочиям официальной церковной иерархии как посредника между монархом и божественной благодатью (см.: Зицер Э. Царство Преображения. С. 38–42). Учитывая, что «хлебопоклонные споры» усилили в русской православной культуре неприятие католического вероучения, предложенную Зицером интерпретацию следует иметь в виду при объяснении того – зачастую смутного – чувства страха за существующий порядок, которое в позднейшие времена возникало у православных, наблюдавших сцены почитания мирянами-католиками Св. Даров.

LVIA. F. 378. BS. 1866. B. 1453. L. 19 ap. – 20.

ОР РГБ. Ф. 120. К. 21. Ед. хр. 1. Л. 150 об. – 151, 152 (копия письма Корнилова М.Н. Каткову [весна 1864 г.]).

Мнение члена Ревизионной комиссии П.А. Бессонова в заседании 28 мая 1866 года // О введении русского языка в римско-католическое богослужение. СПб.: В Синодальной типографии, 1867. С. 21–22 (раздельная пагинация).

ОР РГБ. Ф. 120. К. 24. Ед. хр. 1. Л. 105 (копия письма С.А. Райковского Каткову, лето 1866 г.).

См. письмо В.Ф. Самарина Ю.Ф. Самарину с рассказом о дебатах в комиссии, от 3 августа 1866 г.: ОР РГБ. Ф. 265. К. 146. Ед. хр. 9. Л. 9–10.

РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 584. Л. 15 об. – 16, 20 (записка Самарина в Ревизионную комиссию от 7 марта 1866 г.).

Слегка завуалированным способом достижения той же цели Самарин считал официальный запрет песнопений на любых языках, кроме латинского: «…народ, не зная и не понимая латинского языка, не будет принимать участия в этом пении, и обычай сам собою падет, а вместе с тем охладеет и религиозный фанатизм в народе» (РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 584. Л. 19).

Там же. Л. 16 об.

Преображенский А.В . Культовая музыка в России. Л., 1924. С. 42–71, 94–105; Гарднер И.А . Богослужебное пение Русской Православной церкви. Сергиев Посад: Московская духовная академия, 1998. С. 372–409 и сл.

Латинское по происхождению слово (devotus), означающее «благочестивый, набожный человек». Российские чиновники охотно переводили его как «ханжа». См., напр.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 2055. Л. 7 (донесение могилевского губернатора – МВД от 14 апреля 1876 г. о закрытии Белыничского костела).

Х. Из Петербурга // Московские ведомости. 1866. № 95. 4 мая.

В марте 1866 года В.Ф. Одоевский прислал К.П. Кауфману несколько экземпляров одной из своих брошюр. Кауфман передал их митрополиту Иосифу Семашко, отметив, что в брошюре «доказывается уместность и польза введения в православных храмах песнопений по изданию Св. Синода, без употребления для сих песнопений музыки новейшего сочинения…». Один экземпляр был доставлен также регенту кафедрального собора, который отвечал за обучение пению в новых храмах Виленского уезда. По доступным мне источникам нельзя судить, в какой мере местное православное духовенство прислушалось к советам Одоевского (LVIA. F. 378. BS. 1866. B. 1138. L. 1). Об Одоевском как знатоке церковного пения см.: Мещерина Е.Г. Князь В.Ф. Одоевский в музыкальной культуре России. М., 2006.

Так, Бессонов выступал против католической «народной» гимнографии еще и потому, что видел в ней препятствие к возрождению традиции православных духовных стихов (издававшихся им в сборнике «Калики перехожие» [1861–1863]): «…подобные духовные стихи у нас существовали в остальной Руси и в огромном количестве по теперь остались только в рукописях, старых книгах и ученых изданиях, постепенно вымирая в народном творчестве и в раскольнических семьях. И вот то, что замерло в православной Руси, мы искусственно воскресим здесь на западе, во всей красоте, со всей увлекательностью духовной поэзии, влиянием стихотворного размера и напева, на языке русском и, в то же время, с католическим содержанием…» (Мнение члена Ревизионной комиссии П.А. Бессонова в заседании 28 мая 1866 года. С. 20; см. также: Бессонов П. Знаменательные года и знаменитейшие представители последних двух веков в истории церковного русского песнопения. М., 1872).

Morosan V . Choral Performance in Prerevolutionary Russia. Ann Arbor, 1986. P. 78–87 et passim.

Shevzov V. Russian Orthodoxy on the Eve of Revolution. P. 77–78; Idem . Popular Orthodoxy in Imperial Rural Russia. Ph.D. diss. Yale University, 1994. P. 142–144.

РО РНБ. Ф. 523. Ед. хр. 823. Л. 2 (письмо А.В. Рачинского Н.Н. Новикову от 22–23 июля 1866 г.).

LVIA. F. 378. BS. 1866. B. 2516. L. 156 ap. – 157 (свод отзывов благочинных Литовской епархии, представленный Литовской духовной консисторией в Ревизионную комиссию 19 октября 1867 г.).

Владимиров А.П . История располячения западнорусского костела. С. 36–37.

LVIA. F. 378. BS. 1866. B. 2516. L. 160.

Спустя двадцать с лишним лет, в 1888 году, православный путешественник, прибывший в Вильну из Киева, отмечал с сожалением: «Костелы везде переполнены были молящимися, тогда как в православных церквах молящиеся едва занимали половину храма. В русских храмах везде заведены певческие хоры; но не мешало бы завести общенародное пение, по крайней мере некоторых церковных песней. В Терезинском костеле мне привелось слышать общенародное, под звук органа, пение гимна Богородице. Торжественность такого пения не может идти в сравнение ни с каким вокальным хором» ( Петров Н. Из путешествия в Северо-Западный край // Киевская старина. 1889. № 2. С. 471–472).