Михаил Долбилов - Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

LVIA. F. 378. BS. 1864. B. 1331a. L. 58–58 ap. (донесение Стороженко Э.Т. Баранову от 30 ноября 1867 г.). Вероятно, у священника и вправду были мирские мотивы заниматься миссионерством, но они были и у ксендзов, соглашавшихся сотрудничать с властями. Тем не менее (экс-)ксендз как православный миссионер был предпочтительнее в глазах обратителей.

ГАРФ. Ф. 109. 1-я эксп. Оп. 38. 1863 г. Д. 201. Л. 47 и сл. (сводка приложена к рапорту от 5 февраля 1868 г.).

Сходные рапорты поступали тогда же из Могилевской губернии. Так, начальник жандармского управления Оршанского уезда майор Есипов в июле 1867 года отмечал: «…недостает в нем (православном духовенстве. – М.Д. )… превосходства в образовании и нравственности. Случалось видеть в католиках низшего класса готовность перейти в Православие, но их останавливало само же русское духовенство; католики говорили: “мы бы перешли в православие, да ксендзы ничего с нас не берут за духовные требы, а батюшки за все хотят денег”». По сведениям Есипова, в 1866 году мелкая шляхта Высоцкой волости, надеясь на освобождение от 5-рублевого контрибуционного сбора, обнаружила склонность «к переходу в православие, но их остановило отвращение от священника села Высокого, действительно человека пьяного и жадного к деньгам». Как кажется, не без удовольствия жандармский майор описывал недавнее посещение этим священником волостного правления, где тот, будучи сильно пьян, поссорился с приехавшим чиновником и требовал к себе особых знаков почтения (мол, «всякий священник имеет чин капитана») (LVIA. F. 378. Ap. 219. B. 138. L. 14 ap. – 15).

Нельзя полностью исключать, что миссионерский проект 1864 года был со стороны Михаила (но едва ли Антония Зубко) попыткой отвести от местного православного духовенства нарекания в апатии и пастырском нерадении, без твердого намерения приступать затем к практической деятельности. То, что известно о личности, взглядах и темпераменте архиепископа, не дает оснований видеть в нем добровольного миссионера. В декабре 1859 года Михаил записал в дневнике в связи с проектом православного миссионерства среди евреев, выдвинутым учителем местной православной семинарии Я.А. Брафманом, впоследствии автором одиозной «Книги кагала»: «Хоть бы ничего не вышло из его проекта миссионерства» (Брафман собирался тогда ехать с проектом к обер-прокурору Св. Синода). См.: Дыярыюш з XIX стагоддзя: Дзённiкi М. Галубовiча як гiсторычна крынiца. С. 98 (ориг. на польском).

Похожие отзывы высказывались и людьми, гораздо благожелательнее жандармов настроенными к местному духовенству. Один из приятелей М.О. Кояловича Демьянович, служивший при канцелярии обер-прокурора Св. Синода, сообщал в 1866 году, что его виленские собеседники (в частности, их общий знакомый К.И. Снитко, профессор Виленской духовной семинарии) привели его «в крайнее уныние рассказами о безотрадном состоянии сельского духовенства»: священники «ведут кутеж и карточную игру на широкую панскую ногу. …В Брестском и Бельском уездах почти во всех семействах священников говорят по-польски» (ГАРФ. Ф. 109. Секр. архив. Оп. 2. Д. 700. Л. 9 об. – 10 – перлюстрированная копия письма Демьяновича Кояловичу от 9 января 1866 г.).

См. об этом: Марозава С.В . Уніяцкая царква ў этнакультурным развіцці Беларусі (1596–1839 гг.). Гродна, 2001.

Отдельного упоминания заслуживает позиция митрополита Иосифа. Как отмечено выше, он не давал хода поступавшим от духовных лиц проектам миссионерства против католиков. Как высший иерарх в Северо-Западном крае и живой символ «воссоединения» униатов 1839 года, Иосиф был застрахован от жандармских порицаний за предполагаемую холодность к православной вере. Однако виленские чиновники были не прочь критически отозваться о нем в частном порядке. Так, И.А. Шестаков, на посту виленского губернатора (в 1868–1869) столкнувшийся с проблемой отпадения от православия вчерашних «новоприсоединенных» католиков, в мемуарах объяснял бездействие духовенства, помимо других причин, деморализующим влиянием митрополита: «…митрополит Иосиф не выказывал к делу участия, которого от него вправе были ожидать… Едва ли одна физическая немощь была причиною его холодности. …Из неоднократных разговоров и документов, найденных мною в бумагах покойного митрополита, я заключаю, что прославившийся воссоединением унии маститый пастырь опасался быть превзойденным кем-либо при жизни» (РО РНБ. Ф. 856. Ед. хр. 5. Л. 330).

LVIA. F. 378. BS. 1866. B. 1208. L. 1–1 ap. (рапорт Хованского Кауфману от 29 мая 1866 г. Помета Кауфмана: «Сколько мне известно, угодьями они удовлетворены хорошо»).

Ibid. B. 1301. L. 1–2 (отношение минского губернатора генерал-губернатору от 9 октября 1866 г.), 3 и сл. (копия приговора волостного схода от 19 августа 1866 г.).

Согласно пропагандистской брошюре А.П. Стороженко, Гирдвойн летом 1866 года в беседе с Алмазовым приписал успехи распространения православия секулярным факторам – земельной реформе и учреждению русскоязычных начальных школ: «Действительно, наших крестьян сильно тянет в православие; многие из них уже выучились молиться по-русски. Вы нас (католиков. – М.Д. ) громите вашими школами…» По просьбе Алмазова, обеспокоенного скрытым противодействием «фанатических» членов католического братства, Гирдвойн однажды после мессы прочитал крестьянам вполне светскую (и антикатолическую!) проповедь на «чернорусском языке». (Как уточнял Стороженко, «из всех наречий Северо-Западного края чернорусское более других близко к великорусскому языку» – стало быть, Гирдвойна нельзя упрекнуть в опасном для общерусского единства культивировании народного «жаргона».) Стоит процитировать этот образчик «зазывания» в православие, к сожалению, дошедший до нас в переложении на маловыразительный официозный язык: «…великий Царь, отец наш, сказал нам свое милосердное слово: да будете свободны, и слово это, как слово Спасителя, сказанное умершему Лазарю: “восстани!”, воздвигло вас к новой жизни, к такой жизни, о которой вам и в голову не приходило. Оглянитесь на себя, чего вам недостает? У вас свой кусок земли, хаты ваши как шляхетские дома; вы сыты; в праздничных одеждах, в сапогах, а главное, легко на душе; вас окружают не палачи-экономы, а русские люди, которые охраняют вас с отеческим попечением, мало того, балуют, как слабая мать. …Слушайте же, братья, вы русские по языку, по крови, а деды ваши были русскими и по вере; но паны и иезуиты не советом, не обманом даже, а насилием обратили их в латинство и оторвали от русской родной семьи. С некоторого времени я замечаю в вас стремление к православию и за это нисколько не порицаю. Вы русские, русскими и должны быть – этим вы порадуете милостивого Царя-освободителя и возблагодарите за его благодеяние и попечение о вас» ( Стороженко [А.П.]. Освящение церкви в местечке Ляховичах. СПб.: В типографии А.А. Краевского, 1867. С. 7, 8). У нас нет возможности проверить, так ли в действительности «оправославил» свою католическую паству Гирдвойн, говорил ли он «по-чернорусски» или как-то еще, но описание Стороженко – опубликованное сначала в газете «Голос» (1867, № 274) – ценно тем, что обрисовывает секулярную модель «присоединения», которой обратители старались держаться на практике. Отсутствие в ней православного священника красноречиво.