Михаил Долбилов - Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

Ibid. L. 9–10 ар. (прошение от 11 октября 1866 г.).

Ibid. L. 3–3 ар. (отношение минского губернатора Шелгунова Э.Т. Баранову от 18 декабря 1866 г.).

См. об этом: Западные окраины Российской империи. С. 251–252; Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае. С. 237–240.

Имеются в виду семьи, где один из супругов (в подавляющем большинстве случаев муж) принимал православие, а другой оставался католиком.

РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 279. Л. 336 об. – 337 об. Стоит добавить, что «успеху» этого способа морального нажима содействовал сложившийся порядок сбора подписок. Поскольку подписка служила индивидуальным обязательством перехода в православие, вопрос о желании или нежелании выдать ее можно было задавать на сходе персонально каждому крестьянину, благодаря чему «смутьяны» отсекались от более конформистски настроенной массы.

LVIA. F. 378. BS. 1865. B. 1647. L. 29 ap. – 30. «Успокоитель взволнованных умов» и «парализатор действий ксендзов» отличились при упразднении Шумского католического прихода в январе 1866 года, которое состоялось после перехода в православие 673 из 2444 (!) прихожан. Это было одно из самых непрочных массовых обращений в Виленском уезде. В 1869 году архиепископ Литовский Макарий сообщал А.Л. Потапову о том, что в Шумском православном приходе более 300 душ не бывают у исповеди (Ibid. 1869. B. 979. L. 21–21 ap.). Сам Хованский именно после этого «успеха» получил орден Св. Владимира 4-й степени.

РГИА. Ф. 954. Оп. 1. Д. 55. Л. 1 об. (письмо от 22 декабря 1866 г.).

Спичаков Л.А . Православие и Римское католичество на западной окраине России [8 ноября 1869 года, Вильна] // ЧОИДР. 1872. Кн. 2. Отд. V. С. 224–225. О представлении записки императрице Спичаков сообщал 13 ноября 1869 года своему гродненскому единомышленнику, журналисту, горячему противнику русификации «по-кауфмановски» Е.А. Лопушинскому (LVIA. F. 439. Ap. 1. B. 146. L. 12).

О роли в этом противоборстве вновь назначенного главного начальника III Отделения П.А. Шувалова см.: Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае. С. 201–211.

Записки П.А. Черевина (Новые материалы по делу каракозовцев). Кострома, 1918. С. 6.

ГАРФ. Ф. 109. 1-я эксп. Оп. 39. 1864 г. Д. 82. Л. 65 (донесение Лосева П.А. Шувалову, полученное 5 сентября 1866 г. Курсив мой).

Там же. Л. 73 об., 69 об. – 70; ОР РГБ. Ф. 120. К. 7. Ед. хр. 30. Л. 7 об. – 8 (письмо Маркевича Каткову от 16 сентября 1866 г.). То, что Маркевич сообщал о внушаемости Кауфмана, до известной степени подтверждается свидетельствами о методах воздействия на генерал-губернатора, содержащимися в переписке его подчиненных. Генерал А.Д. Столыпин выражал в августе 1866 года надежду, что П.А. Бессонову, потерявшему вследствие конфликта с попечителем Виленского учебного округа должность директора Виленской гимназии, удастся найти новое «казенное место… для этого стоит только врасплох напасть на К[онстантина] П[етровича], чтобы не дать ему очнуться» (ОПИ ГИМ. Ф. 56. Ед. хр. 515. Л. 12 об. – письмо М.Ф. Де Пуле Бессонову от 12 августа 1866 г.).

Эта идея перекликалась с распространенным среди польской аристократии стереотипом восприятия самодержавной «Московии» как рассадника деспотической охлократии (см.: Горизонтов Л.Е. Поляки и нигилизм в России. Споры о национальной природе «разрушительных сил» // Автопортрет славянина. М., 1999. С. 143–167). В записках Киркора эта связь, конечно, не афишировалась, а обвинение кауфмановских чиновников в социализме и нигилизме выдвигалось в расчете на консервативные сословные симпатии П.А. Валуева и П.А. Шувалова.

Московские ведомости. 1866. № 99. 18 мая.

ГАРФ. Ф. 109. 1-я эксп. Оп. 39. 1864 г. Д. 82. Л. 81.

РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 271. Л. 25, 17 об.; ГАРФ. Ф. 109. 1-я эксп. Оп. 39. 1864 г. Д. 82. Л. 81–81 об.

РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 271. Л. 22–22 об. По крайней мере одно имя попало в перечень из-за личной небеспристрастности Киркора. П.А. Бессонов не участвовал в массовых обращениях и не так уж симпатизировал им (см., напр., критические суждения о рвении обратителей в его записке: ГАРФ. Ф. 109. Секр. архив. Оп. 2. Д. 709. Л. 1 об. – 2 об.). Однако Бессонов служил директором новоучрежденного Музея древностей в Вильне, где были фактически уничтожены собранные ранее Киркором, в качестве члена Виленской археологической комиссии, коллекции, в которых воплощалась дорогая его сердцу концепция регионально-культурной особости исторической Литвы (см.: Мизернюк Н. К истории Виленского Музея древностей // Славянский альманах. 2003. М.: Индрик, 2004. С. 148–163).

РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 271. Л. 22 об.

Можно предположить, что из многочисленных донесений о злоупотреблениях виленского чиновничества, поступавших в течение 1866 года в Петербург, записки Киркора, благодаря эмоциональности, полемическому мастерству и наличию статистической информации, произвели наибольшее впечатление на сановников. В начале октября 1866 года, накануне принятия Александром II решения об отставке Кауфмана, П.А. Шувалов на заседании Комитета министров, по сведениям Б.М. Маркевича, «самым горячим образом нападал на образ действий русских агентов в Западном крае, выражаясь при этом так, что они “бесчестят варварством своим русское имя”» (ОР РГБ. Ф. 120. К. 7. Ед. хр. 30. Л. 18 – письмо Маркевича Каткову от 3 октября 1866 г.). В те же дни жандармский генерал А.А. Куцинский, покровительствовавший Киркору, привез из Минска Шувалову и Валуеву «груду записок» о кауфмановском управлении ( Валуев П.А. Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел. М., 1961. Т. 2. С. 153 – запись от 2 октября 1866 г.).

Х. был надежно законспирированным корреспондентом «Московских ведомостей», и мне не удалось установить его личность. Логично предположить, что Х. – чиновник, причем имевший доступ к важной служебной информации. Его воззрения на национальные и конфессиональные дела в Западном крае близки взглядам А.М. Гезена, чиновника ДДДИИ МВД и секретного информатора Каткова. Копии многочисленных обширных писем Гезена сохранились в катковском архивном фонде. Гезен был обрусевшим немцем (в 1835 году, приехав из Пруссии в 20-летнем возрасте, поступил на медицинский факультет Московского университета, в 1849-м принял российское подданство, с 1865-го – на службе в МВД [см. формулярный список: РГИА. Ф. 821. Оп. 12. Д. 279]), правоверным католиком, яростным полонофобом и симпатизантом южного славянства. Как и в печатных корреспонденциях Х., в письмах Гезена Каткову тема располячения католицизма, связанная с более широкой катковской концепцией русской нации как надконфессиональной общности, являлась одной из центральных.