Михаил Долбилов - Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

См. также о тревоге властей по поводу возможного использования русскоязычных еврейских молитвенников сектой субботников: Эльяшевич Д.А. Правительственная политика и еврейская печать в России. С. 316, 648 прим. 182.

См.: Fleischer E. Piyyut // Encyclopaedia Judaica. 2 nded. / Ed. F. Skolnik. Detroit et al.: Thomson / Gale, 2007. Vol. 16. P. 192–195.

О притягательности пиютим для евреев-традиционалистов в России первой половины XIX века см., напр.: Венгерова П. Воспоминания. С. 51.

Meyer M . Response to Modernity. P. 24, 36, 49, 102 etc. В России едва ли не единственным в то время примером иудейского богослужения без пиютим была реформированная синагога в Одессе. См.: Zipperstein S. The Jews of Odessa. A Cultural History, 1794–1881. Stanford, 1985. P. 58.

Чериковер И. История Общества для распространения просвещения между евреями в России. С. 102. См.: Гурвич О.Я. Еврейский молитвенник, впервые переведенный на русский язык. Вильна, 1869; Воль А.Л. Молитвы евреев на весь год с дословным русским переводом. Вильна, 1870.

LVIA. F. 567. Ap. 5. B. 3165. L. 6–7 (прошение Гурвича попечителю ВУО Н.А. Сергиевскому от 17 декабря 1871 г.).

О роли Хвольсона в проекте перевода Танаха см.: Чериковер И. История Общества для распространения просвещения между евреями в России. С. 97–99; Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question. P. 252–253.

LVIA. F. 567. Ap. 5. B. 3165. L. 4–5 ар. (копия заключения Комитета от 23 апреля 1871 г.).

Уместно провести параллель с православным вероисповеданием: первая – неудачная – попытка перевода Священного Писания с церковнославянского на русский язык поставила и церковных, и светских деятелей перед такой же дилеммой. См.: Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996. С. 464–467.

LVIA. F. 567. Ap. 5. B. 3165. L. 8–10 (отзыв Фина от 4 февраля 1872 г.), 3 (отношение Делянова попечителю ВУО от 27 апреля 1872 г.).

В посвященном евреям разделе записки Потапова от мая 1865 года предлагалось расширить «пределы территории их места жительства» (ГАРФ. Ф. 109. Секр. архив. Оп. 2. Д. 758а. Л. 50), но нельзя с уверенностью сказать, что и этот пункт шел от Бессонова.

YIVO. Record Group 24. Folder 135. Folios 1–3 (прошение Немзера от 2 октября 1865 г. и отношение Бессонова Корнилову от 3 ноября 1865 г.); Георгиевский А.И. Доклад. С. 243–245.

YIVO. Record Group 24. Folder 137. Первое из сохранившихся в этой коллекции прошений датировано 17 февраля 1865 года, т. е. было подано всего через несколько дней после приезда Бессонова в Вильну.

Так, летом 1865 года он в полуофициальном порядке попросил ректора Московского университета С.И. Баршева взять под свое покровительство собиравшихся поступать в университет двух выпускников раввинского училища, предупредив о «совершенном почти недостатке денежных средств» у этих способных и «безукоризненного поведения» юношей (YIVO. Record Group 24. Folder 136).

См.: Корнилов И.П. Русское дело в Северо-Западном крае. Материалы для истории Виленского учебного округа преимущественно в муравьевскую эпоху. Изд. 2-е. СПб., 1908. С. 212–216.

РО ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 297. Л. 15 об. – 16 (письмо Кояловича Аксакову от 30 октября 1865 г.; остается неясным, на какую предшествующую публикацию он ссылается). Статьей «“Московские ведомости” и Западная Россия (Русское латинство, русское жидовство)» (Виленский вестник. 1866. № 146, 148, 150), проанализированной в гл. 8 наст. изд., Коялович исполнил взятое на себя обязательство.

Корнилов И.П. Русское дело в Северо-Западном крае. С. 214.

Спустя год Бессонов коснулся своей виленской неудачи в статье, посвященной введению русского языка в католическое богослужение. Отметив, что сторонникам этой меры необходимо заручиться ясно высказанной поддержкой правительства, он ссылался на недавний печальный опыт русификации еврейского образования: «Когда некоторые, не имея ни прямых предписаний, ни косвенных воспрещений, но видя у евреев, через учебники и курсы преподавания, нежеланное господство жаргона и немецкого языка, пожелали сделать из евреев граждан не немецкого, а русского государства, тогда сначала они были запугиваемы самими евреями, а когда последние, вкусив всю сладость и пользу русского образования на русском языке, ринулись к сему с горячностию, тогда помянутые деятели навлекли на себя гнев ближайшего начальства, изумление некоторых газет и, вслед за сим, со стороны тех, других и третьих были громко обвинены в юдаизме, следовательно, в измене русскому делу» ([ Бессонов П. ] Из Москвы // Виленский вестник. 1867. 28 октября. № 125). Бессонов преувеличивал степень своего влияния на стремление евреев к просвещению, но точно описывал появившееся уже тогда у администраторов ВУО недоверие к образованным, овладевшим русской речью евреям.

О брафмановском мифе кагала см.: Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question. P. 263–283; Эльяшевич Д.А. Правительственная политика и еврейская печать в России. C. 289–300; Петровский-Штерн Й. Евреи в русской армии. С. 302–305. Интересные наблюдения о ранней циркуляции в русской журналистике идей, развитых впоследствии Брафманом, см.: Вайскопф М. Покрывало Моисея. С. 271–272.

О симпатиях «педагогического кружка» к Брафману см., напр., упоминания в письмах М.Ф. Де Пуле П.А. Бессонову: ОПИ ГИМ. Ф. 56. Д. 515. Л. 52 и сл. (письма от 9–13 и 18 февраля 1867 г.).

YIVO. Record Groups 80–89. File 756. F. 63532–63533 (письмо Левина Гинцбургу от 12 апреля 1870 г.).

LVIA. F. 378. BS. 1866. B. 194. L. 1–2 (отношение Кауфмана В.А. Тарасову, назначенному председателем комиссии, от 29 июля 1866 г.). Показательно, что сам Брафман, оправдывая подачу им, безвестным тогда семинарским учителем, записки с такими размашистыми предложениями, ссылался на «слух о назначении Комитета по еврейскому вопросу» (Ibid. L. 1).

LVIA. F. 378. BS. 1869. B. 40. L. 118–120.

Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question. P. 173–181; Nathans B. Beyond the Pale. P. 174–180; Западные окраины Российской империи. С. 323–324. Подлинник проекта 1869 года см. в: LVIA. F. 378. BS. 1869. B. 40. L. 350 и след. Хотя история разработки проекта не раз рассматривалась в историографии, роль некоторых ее участников из бюрократии остается не вполне ясной. В частности, требуют специального объяснения позиция и мотивы Баранова, механизм принятия решения, воплотившегося в циркуляре 1867 года. Баранов мало вникал в специальные проблемы управления краем, а в еврейском вопросе вовсе не имел административного опыта. В то же время, будучи влиятельным сановником, он мог рассматриваться предприимчивыми советниками вроде Брафмана как идеальный «промоутер» предложений и проектов в Петербурге. Следует учесть, что приписка евреев к волостям, о которой циркуляр виленского генерал-губернатора возвещал как о деле почти решенном применительно ко всем местностям проживания евреев, противоречила традиционной установке властей на изоляцию евреев от крестьянского сословия. В этом смысле барановский циркуляр был радикальной ревизией одного из табу еврейской политики.