Питер Хизер - Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

«Декрет» Грациана немедленно стал не только отправной точкой для дальнейших академических исследований, но и быстро превратился в самый важный доступный текст для разрешения церковных споров. К третьей четверти XII в. хорошее знание этого текста было абсолютно необходимо для высокопоставленных церковнослужителей, и они либо сами обеспечивали себе это знание (известно, что Томас Бекет провел по крайней мере год в Болонье), либо нанимали других служителей церкви, им обладавших. Епископ Лондонский Гильберт Фолиот (1163–1187) послал двух своих племянников и еще одного церковника в Болонью для получения необходимых знаний, и выпускники болонских школ ко второй половине XII в. пользовались большим спросом повсюду в Западной Европе. Но практическое использование текстов в церковных спорах сочеталось напрямую с продолжением академической учебы сначала в Болонье, а затем и в других местах (Париж, в частности, становится центром изучения церковного права), чтобы продемонстрировать, что в случае канонического права продолжающегося процесса доказательства с помощью блеска будет недостаточно, чтобы превратить оригинальные тексты в связное законодательство. Со сводом законов Юстиниана этот трюк прошел, но в том случае римские юристы из Болоньи являлись косвенными бенефициариями сотен лет древнеримских юридических знаний, и в их распоряжении находился только один источник права, с которым им приходилось иметь дело. Источники церковного права, напротив, были такими различными, а «Декрет» Грациана – лишь первой ступенью в необходимом процессе академической юридической консолидации, что наведения глянца было бы недостаточно. В очень многих местах Glossa Ordinaria либо совсем не решается та или иная проблема, либо дается неудовлетворительный ответ.

Поэтому церковному праву дополнительно требовался набор тщательно выбранных постановлений, который, с одной стороны, заполнил бы явные пробелы, выявленные практикой и исследованиями, а с другой – представил бы определенные решения в тех случаях, когда стандартные стратегии не дают ответа. Учитывая выдающееся положение реформированной папской власти в жизни западноевропейского христианского мира к XII в. и признание юридического превосходства изданных папой постановлений, которые были введены в развивающуюся юридическую традицию начиная с Pseudo-Isidore , мы можем предположить, что такие постановления находились только в Риме. Действительно, в одном ключевом отрывке сам Грациан дал понять, что это так:

«Священная римская церковь передает право и власть священным канонам, но она не связана ими, так как она обладает правом устанавливать каноны, будучи главой всех церквей, от постановлений которой никто не может отступать» [338].

Этот процесс неожиданно усилился в середине XII в. Папа римский Евгений (1145–1153) издал двенадцать официальных постановлений – декреталий – за шесть или около того лет своего правления, Адриан IV (1154–1159) – лишь восемь за пять лет, а папа Александр III (1159–1181) – 713 за двадцать два года. Другими словами, понадобилось около двадцати лет, чтобы все выводы «Декрета» Грациана пробили себе дорогу в церковном мире западноевропейского христианства, но, как только они это сделали, на долю папской власти выпало решать одну за другой новые задачи. Некоторые из этих постановлений были приняты по небольшим повседневным делам, и лишь относительно немногие имели отношение к серьезным разногласиям, а многие (некоторые современники жаловались, что слишком многие) включали «раздачу слонов» – милостей – и демонстрировали отсутствие какого-либо вникания в этот процесс. Но общий эффект от потока просьб и ответного потока декреталий практически и символически поставил папскую власть в центр всех процессов, происходивших в латинском христианском мире. Поэтому очень быстро стало необходимо собирать ответы, которые папы римские давали в своих письмах, так как некоторые из них решительным образом изменяли закон. При изучении законодательства Карла Великого и его преемников могло показаться, что необходимость собирать все новые постановления была не сразу осознана, по крайней мере не на вершине власти. Первые попытки собирать новые папские декреталии, по-видимому, были несанкционированными и являлись инициативой на местах, быть может, действующих юристов (духовных потомков тех, кто собирал законодательство позднеримских императоров еще до составления сводов законов). Затем в 1234 г. папа римский Григорий IX разрешил опубликовать собрание декреталий Liber Extra . Он был extra , потому что содержал материалы, не входившие в «Декрет» Грациана. Этот труд состоял из 1971 декреталии-постановления в пяти книгах. Приложение к нему вышло в 1298 г., когда папа Бонифаций VIII санкционировал публикацию сборника Sixtus , названного так, потому что это была шестая книга декреталий в добавление к уже вышедшим пяти. Так закончился долгий созидательный процесс: Грациан и его глянец вместе с шестью дополнительными томами декреталий будут оставаться общепринятыми источниками западноевропейского церковного права вплоть до 1918 г. [339]

Но наш интерес к этому средневековому решению интеллектуальных проблем, поставленных разнообразием и сложностью древнего церковного права, не главный. В следующем веке после публикации труда Грациана (и именно здесь он становится главной нашей целью) этот разворачивающийся процесс также закончил превращение папы римского в полностью функционирующего ответственного главу западноевропейского христианского мира. Уже ко времени правления папы Александра III единственным местом, где можно было решить какой-то очень сложный церковный вопрос, был Рим. В результате процесс издания декреталий убил двух зайцев. Во-первых, любой остающийся идеологический дефицит более чем окупился сполна. Та ситуация, когда пятьсот и более лет божественное назначение монархов – в сочетании с их практическими полномочиями – попирало особый статус Римской епархии, осталась в прошлом. Папская власть в решении церковных вопросов стала бесспорным фактом.

В равной степени, если не гораздо более, важно то (раз варварские папы римские уже почти выиграли идеологическую битву), что этот процесс в конечном итоге решил материально-технические проблемы, которые всегда ограничивали способность Рима диктовать во всех подробностях повседневную религиозную жизнь. К 1200 г. римская власть уже приобрела такую форму, при которой она легко распространялась во всех уголках западноевропейского христианского мира. Раньше, чтобы узнать, что думает тот или иной папа римский, нужно было ехать в Рим или посылать ему письмо и ждать ответ. Начиная с 1234 г., в частности с публикации Liber Extra , все изменилось. По подавляющему большинству вопросов мнение папы римского теперь было доступно в письменной форме, которую имеющие папскую лицензию судьи использовали при решении тысяч дел по всей Западной Европе. Развитие церковного права при главенствующей роли папы римского «привело гору к Магомету», и религиозная жизнь на широких европейских просторах впервые могла идти под бой барабана, в который гулко колотили в Риме.