Питер Хизер - Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Другой источник возобновляемого богатства этой династии был связан с регулярными захватническими войнами – в Средние века особенно, но фактически в большинстве случаев нужно проводить политическое различие между оборонительной и наступательной войной. Последняя обычно гораздо более популярна, потому что возможностей для извлечения экономической выгоды часто гораздо больше. Там, где вы воюете, чтобы защитить свои земли, есть мало возможностей – по крайней мере законных – для получения трофеев, но сопротивление иностранному агрессору – всегда правое дело. И если со стратегической точки зрения вы не можете осуществлять налеты, но можете неуклонно расширять свои границы, это создает массу новых должностей для ваших магнатов, а также приносит дополнительные земли, которые вы можете раздать им, не сокращая своих собственных запасов основных фондов. В случае Восточной Франкии лишь саксонское герцогство в 910 г. имело доступ к открытой границе. Остальные герцогства граничили либо с другими частями самой Франкии, либо с грозными мадьярами, тогда как восточная граница Саксонии за Эльбой выходила на территории, где господствовали славяне. Этот западнославянский мир на тот момент находился в процессе демографического, экономического и политического развития, который в конечном счете расширил границы европейского христианства. Однако в 900 г. эти процессы зашли достаточно далеко на восток от Эльбы, чтобы предоставить армиям Генриха I и его преемников ряд удобных мишеней – регионы с такими плотностью населения и общей экономической активностью, что действительно стоило тратить усилия на их завоевание. Источники сообщают о достаточно регулярных военных походах герцогов, которые быстро находили применение доходам от своих завоеваний, в том числе обеспечивая себе лояльность со стороны магнатов. К 950-м гг. к герцогству прибавились обширные приграничные земли (карта 14, с. 357), и в этих регионах имелись должности и земли, которые можно было подарить, что Оттону не стоило ни гроша из королевской казны [246].

Если расширить границы Западной Европы раннего Средневековья в более общем смысле, неминуемо становится ясно, что существовала структурная связь между доступом к открытой границе такого рода и периодами, когда центральная власть в противоположность местной была на подъеме. Плоды захватнической политики Оттонской династии не только дали ей превосходство в Восточной Франкии, но и стали решающим элементом в возвышении Каролингов. Одними из самых значимых статистических данных является то, что армии этой династии воевали сорок восемь из девяноста лет, начиная с восхождения на престол Карла Мартелла до 803–804 гг. Большинство этих войн были захватническими и экспансионистскими, и возобновляемые богатства, которые они освобождали – во всех их формах, – дали возможность четырем поколениям этой династии строить свою власть, не умаляя фиксированных активов королевской казны. Эта связь также работала и в период Меровингов – где центральная власть находилась в зените на протяжении экспансионистского VI в. – и даже (если вам интересно) в англосаксонской Англии тоже. Там королевства, которые изначально являлись самыми богатыми и могущественными, извлекали выгоду из доходов от торговли и других связей с континентом – и это был прежде всего Кент. Здесь в захоронениях конца V–VI в. много золотых украшений, а его кентские короли с политической точки зрения обладали превосходством в начале VII в., когда начинается повествование Беды Достопочтенного. Однако с течением времени политическое превосходство все больше стало прерогативой «внешних» королевств – Уэссекса, Мерсии и Нортумбрии; у всех у них имелись границы с местными римско-британскими королевствами, за счет которых они могли расширяться. Это давало их королям военную добычу, которую можно было продать, распределить – особенно рабов и земли – или использовать для привлечения воинов в свои армии. Вскоре после 700 г. остаточное богатство Кента уже не являлось достаточной основой для политического превосходства перед лицом этой военной мощи. Вместо этого оно само стало представлять собой привлекательную цель для хищнических устремлений новых государств. В мире малых государств ранней средневековой Европы экспансионистская война заменила широкомасштабное налогообложение как источник возобновляемого богатства, необходимого для поддержания сильной центральной власти в кратчайшие сроки.

Связь между контролем над плодами экспансии и поддержанием центральной власти на самом деле оказывалась такой тесной, что обратная взаимозависимость тоже работала. Всякий раз, когда ранее мощная власть центра переставала извлекать выгоду из плодов экспансии, она быстро слабела, потому что каждое последующее поколение теперь должно было финансировать строительство режима из невозобновляемых активов. Мы уже видели эту взаимозависимость в действии на примере Каролингов в IX в., но она в равной степени относится и к Меровингам в VII в., и англосаксонской Англии тоже. Как только пикты и северные британцы достаточно организовались, чтобы отражать экспансию Нортумбрии в конце VII в., правители королевства в VIII в. стали относительно малозначимыми перед лицом внутренней политической нестабильности. Это также относится и к династии Оттонов. К 980-м гг. процессы развития в славянском мире зашли достаточно далеко, чтобы блокировать открытую границу. Ввиду восстаний ранее покоренных славян и открытого сопротивления со стороны их новых вооруженных сил (в этом Польское королевство играло главную роль) экспансия Оттонов на восток резко остановилась, и последние представители династии и их преемники из Салийской династии быстро обнаружили, что им осуществлять центральную власть стало гораздо труднее, чем Генриху Птицелову или Оттону I [247].

Все это подталкивает к одному последнему вопросу: если экспансия была такой важной для долгосрочного осуществления центральной власти и восполняла большую брешь в королевских финансах, созданную прекращением налогообложения, то почему тогда более поздние монархи династии Каролингов позволили ей закончиться? Высказывались различные предположения, включая то, что считалось незаконным продолжать экспансию за пределами старых владений Меровингов в период их расцвета. Но это весьма неубедительно, особенно потому, что власть Карла Великого на самом деле вышла далеко за их рамки почти во всех направлениях. Также высказывалось предположение, что после коронации императором преклонные годы Карла, расходы на саксонские войны (на которые ушло более двадцати лет) и его интерес к вопросам христианства отвлекали королевское внимание от завоевательных походов. В этих направлениях рассуждений есть что-то, и стареющий Карл Великий гораздо больше времени проводил в своем новом королевском дворце в Ахене, но все это не объясняет, почему экспансия не началась заново при его преемниках.