Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

Во-вторых, это политический гнёт немецких оккупационных властей — поборников создания Балтийского герцогства. Немцы до основания разгромили классовые организации рабочих и смели с лица эстонской земли весь тот слой трудящихся, который в ходе двух революций выдвинулся в их авангард. Дело немцев затем продолжила эстонская буржуазия.

В-третьих, применение немцами технологий манипулирования массовым сознанием населения на оккупированных территориях. По мнению В. Кингисепа, немецкая оккупация не только разорила промышленность, но и одурманила классовое сознание рабочих, заразила их вирусом националистического бешенства. Все бедствия стали казаться следствием национального гнёта, что играло на руку эстонскому буржуа, который с лицом благочестивого мученика всячески поносил немецкого угнетателя и, пробираясь к власти, стремился разрушить классовые перегородки. Поэтому в учреждении буржуазного временного правительства широкие народные массы увидели прежде всего уход немецких оккупантов. Кингисепп считал, что благодаря немецкой оккупации эстонской буржуазии удалось втащить в стан трудового народа троянского коня, раскрашенного под независимость, самостоятельность и демократию. Внутри же его были спрятаны белые ударные батальоны контрреволюции, военно-полевые суды, виселицы, цепи и намыленные петли для рабочих. Как бы то ни было, часть эстонского народа удалось превратить в пушечное мясо контрреволюции, за которое эстонская буржуазия стала получать кучи денег от Антанты. Однако победы эстонской армии, подчёркивал лидер эстонских коммунистов, были поражением эстонского народа.

В. Кингисепп обращает внимание на то, что распространявшийся эстонской буржуазией миф о борьбе эстонского народа за независимость содержит много противоречий. Они связаны с двусмысленной ролью самой буржуазии в этом процессе. Так, эстонской буржуазии удалось избежать включения Эстонии в Балтийское герцогство, чему она не противилась, только благодаря поражению немцев в Первой мировой войне и революции в Германии. Следующая угроза независимости миновала, когда англичане ответили отказом на предложение делегации эстонской буржуазии оккупировать Эстонию. Сотрудничество с Антантой в борьбе с Советской Россией также вело, в случае успеха этого предприятия, к утрате независимости Эстонии. Кингисепп цитирует газету «Сотсиальдемокраат» от 12 марта 1919 г., которая довольно ясно высказалась по этой проблеме: «Если Колчак и компания захватят власть в свои руки и установят в России твёрдый помещичье-буржуазный “порядок”, то мы окажемся, несомненно, первыми жертвами, которых обвинят в “сепаратизме” и “измене России” и против кого будут высланы карательные отряды. И вот тогда мы узнаем, что такое русская нагайка! Отсюда следует, что мы были бы глупцами, проводящими сумасшедшую политику самоубийства, если бы стали так или иначе поддерживать и помогать Юденичам, колчакам и компании. Тем самым мы помогли бы сами вить ту верёвку, которую русские карательные отряды потом накинут нам на шею».

Однако, как считал Кингисепп, именно такая «сумасшедшая», ставящая на карту независимость Эстонии, политика и проводилась, поскольку под ширмой национально-освободительной войны скрывалась, прежде всего, война гражданская и классовая.

У истоков белого движения на северо-западе России стояли немцы. А исходным пунктом формирования этого движения был оккупированный германской армией (до 25 ноября 1918г.) Псков. Хотя по Брест-Литовскому договору немцам надлежало очистить Псковскую губернию в самое ближайшее время, они затянули свой уход вплоть до собственной революции в ноябре 1918г., когда многочисленные немецкие солдатские комитеты выкинули лозунг «Домой!» и фронт начал быстро разваливаться. Незадолго до своего ухода немецкое командование приступило к формированию в Пскове русской добровольческой армии, которая, как официально утверждалось, должна была, после того как немцы оставят Псков, не допустить в город большевиков. Однако далеко не все верили, что немцы стали создавать русскую армию из одного сочувствия к судьбе Пскова и его жителей. И были правы, поскольку, уходя, немцы всё же предполагали вернуться и не отказывались от планов будущего военного вмешательства в дела России. И потому организационная работа во Пскове была частью стратегии, ориентированной на будущее и немецкие интересы в России {360} .

В формировании белой армии немцы участвовали советами, деньгами и снаряжением. Однако, как следует из письменного доклада генерал-майора А.П. Родзянко [98](родственника последнего председателя Государственной думы М.В. Родзянко) английскому адмиралу Синклеру, деньги и вооружения были предоставлены в размерах гораздо меньше обещанных. Кроме того, из выделенных винтовок и орудий значительная часть оказалась негодной.

Период немецкого участия в создании белой армии был краток. С формированием офицерского состава будущей армии особых проблем не было. Правда, в момент зарождения белого движения не все, но многие из офицеров стали вызывать возмущение немецких инструкторов тем, что, не успев надеть погоны, стали кутить, бездельничать, требовать должностей в соответствии с чинами и возрастом. Гораздо сложнее было привлечь солдат. После того как на сторону белых перебежали от большевиков матросы чудской флотилии и небольшой отряд кавалерии Балаховича [99]— Пермыкина [100], совсем недавно ярых защитников советской власти и жестоких усмирителей восстания лужских крестьян, дело несколько сдвинулось с мёртвой точки. Требовались энергичные люди, и потому на их сомнительное прошлое просто закрывали глаза. Затем к сбежавшему от большевиков «ядру» присоединились группы крестьян-добровольцев, а также мобилизованные ученики старших классов гимназии и реального училища. Формирующийся под началом генерала Вандама (военного сотрудника суворинского «Нового времени») корпус насчитывал 4500 человек (включая 1500 офицеров), был плохо обмундирован, слабо технически оснащен, довольствовался скудным пайком. Денег явно не хватало. Обращения Вандама к горожанам (главным образом к купцам) с патриотическими речами и призывами к добровольным пожертвованиям, кроме сочувственных вздохов и даже криков «ура», в материальном выражении дали явно мало (несколько десятков тысяч рублей) и не решали проблемы. Старому кадровому офицеру А. Родзянко, приехавшему во Псков, было достаточно одного взгляда на попадавшихся ему навстречу «разнузданного, ободранного, невоинского вида солдат и офицеров», чтобы сразу же сделать вывод, что псковское формирование есть не что иное, как авантюра. Такая оценка подтвердилась через два дня (25 ноября), когда большевики без особых проблем заняли Псков, а немцы и псковское формирование бежали.