Гельмут Гюнтер - Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940–1941

– Завтра отбываете в Мюнхен забирать вашу машину из ремонта, – объявил Бахмайер.

На зависть всем остальным я забрался в кузов грузовика, где сидели мотоциклисты из нескольких других рот. Все подлежавшие ремонту машины мы сдали еще в первый день, сразу же по прибытии в Кирхдорфан-дер-Кремс для отправки в Мюнхен на заводы BMW. Уже стемнело, когда мы добрались до баварской столицы. Нас милостиво отпустили погулять по городу до 24:00. Первым делом мы отправились не куда-нибудь, а в пивную «Хофбройхаус». Но обстановка в этом заведении нас явно разочаровала – все там было совершенно не в нашем вкусе. Поэтому мы решили перебраться в приятный маленький бар на одной из оживленных улиц Мюнхена – Штахус. Там нам понравилось куда больше, время пролетело незаметно, пора было возвращаться ночевать в указанное ранее место.

Ранним утром мы уже стояли у завода BMW, и вскоре нашим взорам предстали обновленные до неузнаваемости мотоциклы. Для некоторых мотоциклистов, ездивших раньше на машинах с колясками, было весьма непривычно пересаживаться на машины без колясок. А тут, как назло, зарядил дождь.

Едва мы отъехали, как один из нас, поскользнувшись на трамвайном рельсе, грохнулся на брусчатку. К счастью, не пострадал ни водитель, ни его мотоцикл. Мы продолжили путь. Чуть позже другой водитель уже пахал носом у въезда на автобан на Зальцбург, а ехавший позади налетел на него. Старший группы обершарфюрер рассвирепел и пригрозил самыми суровыми карами, если кто-то еще по недосмотру попадет в аварию. Сам старший ехал впереди всех со скоростью 80 км в час. Довольно рискованная скорость, тем более что один из мотоциклов уже лежал в кузове сопровождавшего нас грузовика. Решили снизить скорость, и до Кирхдорфа мы добрались без аварий.

Клингенберг получил свой Рыцарский крест, и в его честь 31 мая в Кирхдорфе батальон мотоциклистов прошел парадом. Дивизионный оркестр обеспечивал музыкальное сопровождение. Гауптштурмфюрер Клингенберг, белокурый, стройный, высокий – живой символ той эпохи, скромно стоял позади командира батальона. Интересно, о чем он думал в тот самый главный день своей жизни?

Прозвучала команда «Смирно! Равнение направо!» Мы застыли руки по швам. Оркестр заиграл марш «Принц Ойген [4], благородный рыцарь…». Прошла маршем 2-я рота Клингенберга. Впереди шагал унтерштурмфюрер с саблей наголо. Рота маршировала с винтовками на плечо с примкнутыми штыками, слаженно, все как один.

Затем показалась 1-я рота. Ее возглавлял гауптштурмфюрер Геменд. Проходя мимо подиума, где стояли командир батальона и Клингенберг, все как по команде повернули головы направо. Да, бывают минуты, когда ты с гордостью ощущаешь себя частью слаженного целого.

Проследовала и 3-я рота под командованием «Кришана». Гауптштурмфюрер с саблей наголо, точнейшим образом выдерживая угол ее наклона, так молотил сапогами по асфальту, что мне казалось, они вот-вот лопнут и разойдутся по швам. Ничуть не хуже прошла и 4-я рота оберштурмфюрера Хинца. Завершала парад 5-я рота. Все окна в Кирхдорфе стояли настежь, оттуда смотрели целыми семьями. Понятно, что подобные мероприятия – событие для этого крохотного городка. Парад завершился, остаток дня батальон был свободен от занятий.

В тот день меня направили в штаб дивизии. Адъютант батальона вручил мне толстенный конверт, и я, сев на мотоцикл, отправился по назначению. Что может быть прекраснее поездки по живописной местности, когда ты наслаждаешься ландшафтом, отдыхаешь от назойливой рутины армейских будней. Я про себя напевал последние песенки Цары Леандер (известная в Германии 30-40-х гг. певица и киноактриса, подданная Швеции. – Пер.). Вскоре позади остался Петтенбах. 3-я рота занималась на технике – отрабатывала приемы обращения с пулеметами. Над солдатами мрачно возвышался Тиксен, отчитывая за что-то первого номера пулеметного расчета.

Между Форхсдорфом и Гмунденом меня остановил наряд военной полиции:

– Прошу предъявить водительские права и солдатскую книжку.

В целом ничего чрезвычайного, обычная проверка, я предъявил документы… Солдатскую книжку!!!

– Водительские права предъявить не могу, поскольку у меня их нет.

Не подумайте, что я решил пошутить: права во всем нашем отделении мотоциклистов были только у Вольфа и Бахмайера. Остальные как-то обходились. И в рейхе, и за его пределами. Одному Богу ведомо, почему нам так и не удосужились выдать столь важный документ.

– Вам известно, что, не имея прав на вождение мотоцикла, вы не можете быть допущены к управлению данным транспортным средством?

– Меня допускают к управлению мотоциклом. И управляю им я нормально.

Мой тон явно не понравился представителям полиции. Видимо, чувства юмора недоставало, причем у обоих.

– Возможно, вы считаете, что раз вы в СС, то умнее всех остальных?

Ну, здесь этот парень явно переборщил. Дело в том, что я вообще не собирался выставлять себя эдаким умником. Просто у меня такая манера общения. И потом, как род войск может влиять на ум?

– Но я ведь не укоряю вас тем, что вы служите в военной полиции.

Эта ситуация поставила обоих полицейских в весьма щекотливое положение. Отцепятся они от меня или нет?

– Ради бога, составьте рапорт. Я уже объяснил вам, что я обычный мотоциклист-посыльный. Курьер, если хотите. Из мотоциклетного батальона. И у меня приказ – доставить пакет в штаб дивизии. Если хотите меня задержать, пожалуйста, но под вашу ответственность.

Так что поступайте, как считаете нужным, подумал я. В конце концов, не моя вина, что мне так и не выдали прав. Но полицейские, похоже, приняли решение. Они записали все мои данные, сверившись с солдатской книжкой, и отпустили меня с миром.

Штаб дивизии расположился в Гмундене, справа от озера Траунзе, в здании роскошного отеля. С поручением я справился быстро и по идее сразу же должен был отправиться в батальон. Я посмотрел на часы – 16:00 – и подумал, что смогу убить двух зайцев одним выстрелом. Мне вспомнилось изречение нашего Белы: «Черт возьми, надо же хоть краем глаза увидеть этот мир!» И заодно пропустить очередное вечернее построение. И я решил прогуляться – проехал до самого озера Эбензе. Ни к чему околачиваться в штабе дивизии. Куда лучше было присесть за столик уютного кафе у реки. Около 18:00 я решил возвращаться.

Вечернее построение давно прошло. Инцидент с двоими полицейскими не выходил у меня из головы, и я все же решил доложить обо всем шпису. На него это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Просто черкнул у себя в блокнотике пару слов и разрешил мне идти. Что будет теперь? Но ведь я не виноват, что мне прав не выдали! Я решил переговорить со своими товарищами. Но никого не нашел. Наверняка закатились в одно облюбованное рядовым составом веселенькое место, потому что ходить по кафе в Кирхдорфе нам не рекомендовалось – уж очень велика была вероятность нарваться там на кого-нибудь из начальства.