Гровер Ферр - Убийство Кирова: Новое расследование

Они не могли внезапно поверить в пригодность индивидуального террора для изменения социального строя…

В этом исследовании мы рассмотрели свидетельства, что сын Троцкого Седов не отрекся, а наоборот, принял терроризм. Логика Седова была такой же, какую провозглашали Каменев, Зиновьев и другие подсудимые: насилие было единственным способом, которым можно было устранить сталинское руководство. Мы отмечали, что в своей опубликованной работе Седов также отвергал «террор» самым решительным образом и что у Седова не было политической программы, независимой от его отца. Другие ученые доказали, что Троцкий лгал без колебаний в своих статьях ради политической выгоды. Но мы знаем больше: что Троцкий намеренно лгал конкретно в этой статье. Из Гарвардского архива Троцкого мы знаем, что в 1932 г. советские троцкисты, включая И.Н.Смирнова, образовали блок с Каменевым и Зиновьевым, среди прочих, и Сафаровым, который вскоре вступил в него.

Ученый троцкист Пьер Бруэ заявил без доказательств, что этот блок был «эфемерным» и не просуществовал и года после его образования. Но даже Бруэ знал, что это неправда. В биографии Седова за 1993 г. Бруэ писал:

Лёва был в своей стихии. Позже он напишет в международный секретариат (4-го Интернационала) эту фразу, одновременно скромную и торжествующую: «И.Н.Смирнов и другие, покинувшие нас, со временем вернулись».

Бруэ датирует это примечание маем 1934 г.:

Седов Л. «Положение левой оппозиции в СССР» (нд, май 1934 г.), реферат в архивах СИ. библиотеки Дж. Рус и Таминент, Нью-Йорк.

К маю 1934 г. И. Н. Смирнов был уже под арестом — арестом, который был предсказан в письме Седова Троцкому за 1934 г. Но среди «других, покинувших нас, которые вернулись», были, естественно, Радек, Сокольников и Пятаков. Мы знаем о письме Троцкого Радеку, и мы знаем благодаря тому, что Седов «проговорился» в январе 1937 г., что они поддерживали связь с Зиновьевым и Каменевым, а также с Радеком.

Следовательно, Троцкий уже лгал в этой статье за декабря 1934 г. об убийстве Кирова. Как написал Арч Гетти,

Здесь дело в том, что Троцкий лгал… он имел веские причины лгать. Но то, что он сказал, было неправдой. Она была не «объективна». Подобно сталинистам Троцкий был из прагматической, утилитарной большевистской школы, которая ставила потребности движения выше объективной истины(H-RUSSIA 24 ноября, 1998).

Будучи историками, мы не можем винить Троцкого за ложь. Несомненно, никакая подпольная законспирированная сеть не может существовать безо лжи. Но это также означает, что мы не можем принять то, что он писал для публики, в качестве правдивой картины того, о чем он думал и во что верил . Согласно свидетельствам, Троцкий непосредственно участвовал в убийстве Кирова через своих приверженцев, которым он отправлял свои приказы. То, что Троцкий отрицал это, не должно увести нас в сторону от фактов, так как мы знаем, что Троцкий лгал, когда считал это выгодным для себя.

В интересах Троцкого было изобразить убийство Кирова как загадку, чтобы предвосхитить и попытаться опровергнуть заранее обвинения против него самого, которые, как он знал наверняка, неизбежно возникнут, если заговор раскроют.

В свете более поздних показаний кажется ясным, что Троцкий подозревал, что его собственная роль в этом блоке, вероятно, всплывет рано или поздно. Это, по-видимому, и было причиной, чтобы, как он выразился, «раскрыть план заранее» — показать, что НКВД вскоре обвинит его.

Однако взгляды Троцкого в основном оказывали влияние на его приверженцев — а их у него было очень мало. Немногие обращали внимание на то, что писал Троцкий, пока Никита Хрущев не произнес свой печально известный «Закрытый доклад» ХХ-му съезду Партии в феврале 1956 г., в котором он беспощадно раскритиковал Сталина (и Лаврентия Берию). В этом докладе Хрущев также объявил убийство Кирова «загадкой».

Следует сказать, что обстоятельства, связанные с убийством т. Кирова, до сих пор таят в себе много непонятного и загадочного и требуют самого тщательного расследования. Есть основания думать, что убийце Кирова — Николаеву кто-то помогал из людей, обязанных охранять Кирова. За полтора месяца до убийства Николаев был арестован за подозрительное поведение, но был выпущен и даже не обыскан. Крайне подозрительным является то обстоятельство, что, когда прикрепленного к Кирову чекиста 2 декабря 1934 года везли на допрос, он оказался убитым при «аварии» автомашины, причем никто из сопровождающих его лиц при этом не пострадал. После убийства Кирова руководящие работники Ленинградского НКВД были сняты с работы и подвергнуты очень мягким наказаниям, но в 1937 году были расстреляны. Можно думать, что их расстреляли затем, чтобы замести следы организаторов убийства Кирова.

Еще до этой речи Хрущеву удалось потребовать пересмотра убийства Кирова через Президиум (новое название Политбюро с октября 1952 г.). Определив акт Николаева, как имевший «политический характер», и запросив информацию о деятельности различных заговорщических групп в Ленинграде в то время, «комиссия Молотова» 23 апреля 1956 г., по существу, заново подтвердила выводы декабря 1934 г. [144] Л 577–578; русский оригинал в РКЭБ-2. С. 73–73.

Однако люди Хрущева, включая начальника КГБ Ивана Серова и прокурора Романа Руденко, подготовили доклад приблизительно в это же время, который определил «новую линию»: что Николаев был «убийцей-одиночкой». Это стало основной позицией в хрущевскую эпоху, как обильно подтверждает документами книга Лено.

Во фрагменте, который мы привели в другом месте этого исследования, Лено признает последствия «переписывания» Хрущевым убийства Кирова следующим образом:

Если официальные обвинения в первых двух процессах — что бывшие приверженцы Зиновьева замыслили заговор с целью убийства Кирова — были полностью поддельны, то обвинительные заключения во всех последующих показательных процессах рухнули…Однако если была какая-то правда в обвинении, что зиновьевцы замыслили заговор с целью убить Кирова, тогда это сохраняло возможность доказать, что последующие процессы тоже были обоснованы, по крайней мере, частично. Поэтому Серов и Руденко… предпочли создать четкий аргумент, что Николаев не имел вообще никаких связей с бывшими зиновьевцами, осужденными на процессе «Ленинградского Центра»(Л 591–592).

Затем Лено рассматривает «дымовую завесу» Хрущева — сознательный план фабрикации фальшивой версии убийства Кирова, которая включала уничтожение одних свидетельств и сокрытие других свидетельств от комиссии Молотова, которая была сформирована для раскрытия «загадки» убийства Кирова.