Сергей Романюк - Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов

После кончины Ф. С. Мосолова в 1840 г. усадьба перешла к его вдове, впоследствии к дочерям, а с 1857 г. — к племяннику, тамбовскому помещику Семену Николаевичу Мосолову, о котором вспоминал писатель Д. В. Григорович: «Помимо личных симпатий, меня привлекала… артистическая атмосфера, страстная любовь к художеству хозяина дома. С. Н. Мосолов владел знаменитою картинною галереей в Москве, на Лубянке; отправляясь в деревню, он брал с собой только собрание своих гравюр, также весьма ценное. Привязанный к своей коллекции, как к родному детищу, он редко выезжал из дому; но стоило ему получить известие из Лейпцига или Парижа о продаже собрания гравюр, он немедленно укладывался и летел за границу. В жару аукциона ему ничего не стоило заплатить тысячу талеров за редкий оттиск гравюры Рембрандта, любимого его мастера».

Коллекции С. М. Мосолова перешли к его сыну Николаю Семеновичу, талантливому офортисту, получившему за свои работы звание академика. Живописную коллекцию он распродал и собирал только графику. По словам мемуариста Н. И. Шатилова, «в то время, когда я познакомился с ним (нач. 70-х), он почти совсем не работал, а занимался главным образом собиранием оригинальных офортов Рембрандта и современных офортистов и граверов. У него можно было видеть снимки со всех картин выдающихся иностранных художников. Бывая ежегодно за границей, Мосолов следил за всем, что делалось в искусстве на Западе». Свою коллекцию он завещал передать в Румянцевский музей.

В большом доме, кроме квартиры хозяина, находилось Варшавское страховое общество и фотоателье Фридриха Мебиуса (переехавшее позднее на Кузнецкий Мост). Кроме барского дома, на мосоловском участке находилось несколько строений, сдаваемых внаем. В одном из них помещался известный в Москве гастрономический магазин Генералова, в другом трактир, над которым находились меблированные комнаты. В. А. Гиляровский оставил нам колоритные воспоминания: «Mосолов, сам тамбовский помещик, сдал дом под номера какому-то земляку-предпринимателю, который умер в конце восьмидесятых годов, но и его преемник продолжал хранить традиции первого. Номера все были месячные, занятые постоянными жильцами. Среди них, пока не вымерли, жили тамбовские помещики (Мосолов сам был из их числа), еще в семидесятых годах приехавшие в Москву доживать свой век на остатки выкупных, полученных за „освобожденных“ крестьян. Оригинальные меблирашки! Узенькие, вроде тоннеля, коридорчики, со специфическим „нумерным“ запахом. Коридорные беспрерывно неслышными шагами бегали с плохо луженными и нечищеными самоварами в облаках пара, с угаром, в номера и обратно… В неслышной, благодаря требованию хозяина, мягкой обуви, в их своеобразной лакейской ловкости движений еще чувствовался пережиток типичных, растленных нравственно и физически, но по лакейской части весьма работоспособных, верных холопов прежней помещичьей дворни. И действительно, в 1881 году еще оставались эти типы, вывезенные из тамбовских усадеб крепостные. В те года население меблирашек являлось не чем иным, как умирающей в городской обстановке помещичьей степной усадьбой… Понемногу на место вымиравших помещиков номера заселялись новыми жильцами, и всегда на долгие годы. Здесь много лет жили писатель С. Н. Филиппов и доктор Добров, жили актеры-москвичи, словом, спокойные, небогатые люди, любившие уют и тишину».

Н. С. Мосолов продал свой участок в апреле 1894 г. Петербургскому страховому обществу «Россия», а в 1897 г. журнал «Зодчий» сообщил, что правление общества решило строить доходный дом вместе с французской компанией. Казалось бы, обо всем договорились, французский архитектор Шедан прислал проект, и уже фундаменты вышли на поверхность, как дело расстроилось, и пришлось строить по измененному проекту, который выполнил архитектор Н. М. Проскурнин в сотрудничестве с архитектором общества В. А. Величкиным. К концу 1898 г. здание было в основном закончено. Под часами в центре фасада поместили надпись «Страховое общество Россия», на первом и втором этажах разместились конторы крупных компаний и различные магазины, выше находилось несколько квартир и меблированные комнаты «Империаль». По разысканиям историка В. В. Сорокина, в 1906–1907 гг. здесь жил пианист К. Н. Игумнов, помещалась женская гимназия Н. Е. Шписс.

После возведения этого здания справа от него, через улицу Малая Лубянка, в 1900–1902 гг. было построено парное к нему в том же стиле (архитектор А. В. Иванов), но еще более вычурно украшенное, в котором поместилась контора известного тогда общества «Кавказ и Меркурий», чьи пароходы выполняли пассажирские и грузовые рейсы по международным и внутренним линиям.

Все изменилось с воцарением новых большевистских хозяев. Из Петербурга перебазировались советские учреждения, и с ними одно из самых важных — ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия) выбрала для себя здания на Большой Лубянке. Постепенно она разрасталась, и в 1919 г. дом страхового общества «Россия» на Лубянской площади заняла Московская ЧК, а впоследствии другие подразделения, для чего производились значительные переделки. Позади него, на углу Фуркасовского переулка, в 1932–1933 гг. по проекту архитекторов А. И. Лангмана и И. Г. Безрукова воздвиглось мрачное сооружение, мимо которого можно было проходить, но не останавливаться. Как-то я остановился у стены его, но тут же ко мне подошел солдат с винтовкой с примкнутым к ней штыком, выразительно показав ею в сторону: «А ну, проходи, а не то…»

Уже с 1920 г. устроили там внутреннюю тюрьму, значительно увеличенную в начале 1930-х гг. В единственном исследовании в обширной москвоведческой литературе, посвященном Лубянке, сделанном историком К. А. Аверьяновым, подробно описывается эта тюрьма, о которой ранее ничего не было известно. Называли ее «нутрянкой», режим был очень строгим, запрещались свидания и передачи. В инструкции по управлению тюрьмой говорилось, что «внутренняя (секретная) тюрьма имеет своим назначением содержание под стражей наиболее важных контрреволюционеров и шпионов на то время, пока ведется по их делам следствие, или тогда, когда в силу известных причин необходимо арестованного совершенно отрезать от внешнего мира, скрыть его местопребывание, абсолютно лишить его возможности каким-либо путем сноситься с волей, бежать и т. п.». В 1956 г. в ней было 118 камер на 350 мест; прогулочные дворы, отгороженные высокими стенами, находились на крыше, куда заключенных поднимали грузовые лифты. В этой тюрьме побывали виднейшие соратники Ленина, члены Политбюро и ЦК, военачальники, иностранные коммунисты, деятели культуры, очень многие известные люди — тут и Бухарин с Каменевым, и Мейерхольд, и Тухачевский с Блюхером, похищенный в Париже генерал Кутепов, и еще многие и многие… Теперь, как говорят, почти вся бывшая тюрьма переделана в кабинеты.