Валерий Шамбаров - Петр и Мазепа. Битва за Украину

Правда, шведы иногда были и «гуманными». В Польше захватили 46 русских солдат — они были больными, и их оставили в каком-то городишке. Месяц их держали в плену, измывались, а потом отпустили на все четыре стороны, предварительно отрезав пальцы на правой руке. Когда они добрались до своих, о них доложили царю. Петр демонстрировал их иностранным дипломатам. Но искалеченных солдат он велел со службы не исключать, зачислить по одному в разные полки — пускай их товарищи видят, с каким противником сражаются.

Но в решении боевых задач жестокость не помогала. Весеннюю «гонку» 1706 г. шведы все-таки проиграли. Русская армия ушла лесами на Волынь. А Карл вынужден был менять направление из-за вскрывшихся рек, распутицы. Он отклонялся все больше к востоку и очутился в Пинске. А тут как раз пошло бурное таяние снегов, разлились реки и речушки Полесья. В Пинске король остановился в иезуитском монастыре. Поднявшись на колокольню, оглядел окрестности — они напоминали сплошное море. Только теперь Карл смирился, объявил, что «дальше идти нельзя».

Погоня по белорусским болотам измотала шведов. Где-то при переправах они утопили часть пушек. Были серьезные потери и в личном составе — заболевшими, умершими, пропавшими без вести. Хотя в официальных реляциях, звучавших в Швеции, Германии, Голландии, Франции, поход представлялся чередой ярких побед! Карл выгнал русских из Гродно, заставил удирать куда глаза глядят, разгромил под Клецком и Ляховичами… Был и другой результат. Русская армия отвлекла шведов, на полгода отсрочила падение Польши и Саксонии. Но об этом пока никто не задумывался…

В это же самое время, когда разыгрывались операции вокруг Гродно, завершилась и эпопея Астрахани. Шереметев вообще не любил спешки, вот и теперь не торопился. Сперва вообще хотел зимовать в Москве, а на Астрахань идти по весне. Петр запретил останавливаться в столице, подталкивал на Волгу. Но фельдмаршал и по Волге двигался медленно. Останавливался то в Казани, то в Саратове. Царь рассердился, направил к нему своего личного представителя, гвардии сержанта Щепотева — которого ценил за безусловную верность. Он должен был тормошить и торопить фельдмаршала.

Хотя ни к чему хорошему это не привело. В дополнение к безусловной верности сержанту не хватало ума, зато он очень увлекался спиртным. Напившись, начал кичиться перед окружающими и перед самим Шереметевым, что приехал следить за ним и доносить. Фельдмаршал обижался. Жаловался царю, просил о заступничестве Меншикова. Что касается медлительности Шереметева, то она имела под собой серьезные причины. Он в любых ситуациях предпочитал не рисковать, действовать наверняка. Выделенные ему полки опаздывали, их тормозили то распутица, то снежные заносы. Фельдмаршал ждал их, собирал воедино.

К тому же еще не исключалось мирное урегулирование. Делегация Кисельникова после встречи с царем привезла увещевательное письмо в Астрахань. Его зачитывали на общих сходах, и горожане воодушевились. Отслужили молебен. Целовали крест «служить великому государю верно по-прежнему». Избрали 12 человек во главе с тем же Кисельниковым и послали их в Москву, отвезти повинную от всего города. Между тем, и Шереметев приближался. Расположился в Царицыне, его полки подошли к Черному Яру, и город сдался без боя. Люди вышли навстречу с иконами, молили о милосердии.

Но астраханцы так и не угомонились! После отъезда делегации Кисельникова народная стихия плеснула в обратную сторону. Раскольники подзуживали, что правительству «антихриста» нельзя верить. Активные мятежники замарали руки в крови, вдоволь пограбили, и страшились, что их привлекут к ответу. А стрелецкие буйные головушки хозяйничали в кабаках, в винных погребах, и под хмельными парами чувствовали себя непобедимыми. Шереметева об обстановке в городе извещал игумен Троицкого монастыря Георгий (Дашков). Узнав, что бунт разгорается снова, фельдмаршал отправил астраханцам «статьи» — требования немедленно замириться и открыть ворота.

Но его обращение лишь подлило масла в огонь. Смутьяны демонстрировали его как доказательство своей правоты — дескать, нас хотят разоружить, и начнутся расправы. Призывали обороняться до конца, а если не получится, то сжечь город и уходить на Кавказ или в Персию. Тех, кто был иного мнения, опять терроризировали, силой требовали повиноваться зачинщикам. Накрутили сами себя и 13 марта выступили с оружием на царское войско. Выкатили несколько пушек, развевались стрелецкие знамена. Правда, большинство горожан оказалось более осторожными, смотрели со стен на разыгравшуюся баталию.

Она была короткой. Куда было разношерстной толпе сражаться против опытных фронтовиков? Их сразу же опрокинули залпами, отшвырнули штыками. Повстанцы побросали свои знамена с пушками, помчались прочь. Солдаты погнались, ворвались за ними в Земляной город — внешние укрепления Астрахани. Мятежники укрылись за внутренними, каменными стенами Белого города. Но Шереметев рассудил, что переговоров было достаточно. Если уж дошло до драки, то надо завершить дело. Подвез орудия, приказал стрелять по воротам, и деморализованные защитники сдались. Открыли Вознесенские ворота, вынесли топор и плаху — казни нас или милуй. Встретили фельдмаршала, лежа ничком на земле. При штурме погибло 20 царских солдат, 53 были ранены.

В Астрахани, Черном и Красном Яре, Терском городке арестовали зачинщиков и активистов восстания. Общее их число составило 504 человека. Из них 359 лишились жизни, остальных отправили в ссылки. А прочих стрельцов, замешанных в мятеже, перевели под Смоленск. Охранять западную границу. Готовиться отражать вторжение шведов. А то ведь в Астрахани служба была слишком спокойной…

По мере загнивания Польши все большую роль в ее судьбах играли дамы не слишком строгого поведения. Одну из них мы уже называли — королева Марыся Собесская, она же Мария-Казимира д’Аркион. Ее отца, французского капитана, на родине выгнали со службы, он пристроился в Польше, понравился при дворе и сумел пристроить дочку в свиту королевы. Но девочка отметилась скандалами, взялась переманивать любовников своей госпожи. Ее постарались угомонить, в 16 лет выдали замуж за пожилого магната Замойского. Хотя в скором времени она стала чрезвычайно богатой вдовой. Сама выбирала и меняла кавалеров, а больше всех ей понравился Ян Собесский, Марыся сделала его своим мужем. Но у нее разыгралось и честолюбие. Накопленный багаж знакомств, любовных связей и колоссальное состояние она использовала, чтобы протолкнуть супруга к власти, и добилась своего. Прежний король Михаил Вишневецкий отрекся от короны, а Собесского избрали королем. Ну а теперь вдовствующая королева Марыся интриговала в пользу своих детей, Якуба и Александра, отиралась вокруг шведов.