Валерий Шамбаров - Петр и Мазепа. Битва за Украину

Карл до сих пор не отказался от похода на Москву, и Полтаву назвал не случайно. Это был довольно крупный город, он мог послужить базой для дальнейших предприятий. Там можно было дождаться поляков, запорожцев, крымцев. Но пока об этом думать не приходилось. Срочно требовалось прокормить войска. Едва лишь ослабели морозы, шведская армия выступила на юго-запад, к Харькову.

Поначалу выбор дороги оказался удачным — поскольку он был неожиданным. Это направление было совершенно бесперспективным, не сулило ни стратегического, ни тактического выигрыша. Царское командование просто не предполагало, что шведы пойдут сюда. Неприятели внезапно нагрянули в городок Опошню. Горделиво доносили, что перебили 400 русских и пленили 150, потеряв всего двоих своих солдат. В действительности дело обстояло иначе. В Опошне стоял гарнизон не русских войск, а местных казаков. Они не подозревали о приближении врага, расслабились, и их накрыли врасплох. Но когда армия Карла миновала Опошню и отправилась дальше, столь же внезапно нагрянули русские драгуны и уничтожили оставленный шведский отряд. Порубили 53 человека, освободили и увели 52 своих пленных.

Дальше дорога короля лежала на Ахтырку. Но там располагались царские регулярные части и полк слободских казаков. А у шведов после Веприка не возникало желания штурмовать укрепленные города. Они обошли Ахтырку стороной На Лебедин поворачивать тоже не стали — по аналогичным причинам. Нацелились на Краснокутск. Там гарнизона не было, однако оказали сопротивление местные жители. Неприятели подожгли городок и ворвались в него. Разграбили, перебили всех мужчин, а женщин и детей угнали. Хотя вскоре поняли, что это ненужная обуза. Вереницу пленных бросили на смерть в зимней степи.

Выстрелами встретило захватчиков местечко Олешня. Пыталось отбиваться, хотя против горстки обывателей и крестьян развернулись четыре полка. Враги сломили жиденькую оборону, ворвались в местечко, дотла разорили и сожгли его. Население было при этом полностью перерезано. Таким же образом враги покарали местечко Рашевку. Вообще в этом последнем походе шведы совсем озверели. Разграбив села, попавшиеся на пути, поджигали их. Всех людей, не успевших скрыться, истребляли.

Но русское командование отслеживало перемещения врагов. Как только обозначилось, куда они направляются, сюда стали выдвигаться царские войска. Выступив из Краснокутска к Городне неприятельские авангарды столкнулись с конницей генерала Ренне. Наши драгуны были очень злыми. Они видели пепелища селений, видели валявшиеся повсюду трупы замученных крестьян, баб, детишей. На шведов набросились яростно, изрубили головные отряды. Остальные покатились прочь. Карл увидел своих удирающих кавалеристов, попытался остановить их, но при этом сам чуть не попал в плен.

Правда, отряд Ренне был небольшим. После схватки отошел, и шведы опять заговорили о победе! Русские отступили! Но король остановил армию, выслал разведку. Результаты оказались тревожными. Царские войска опять начали охватывать его кольцом. А кроме того, в середине февраля резко потеплело, снега начали таять. Очутиться в половодье на островках, выжженных самими шведами, ничего хорошего не сулило. 15 февраля Карл резко развернулся в обратную сторону. Все окрестные села и местечки он приказал предать огню — Коломак, Хуры, Лутище, Краснокутск, Городню, Мурахву. Жителей перебили или угоняли. Карл расположился в селе Рублевке, при уходе велел его тоже уничтожить.

Между тем, таяние снегов пошло бурно, степь заливало наводнение. Меншиков образно писал царю, что шведам пришлось «переплывать» через две речки. Поход стал для них очередным бедствием. Солдаты и офицеры постоянно были мокрыми насквозь, болели. Отогревались пожарами деревень. Для костров Карл приказал жечь телеги обоза — большая часть из них оставалась пустыми. Неприятели разбили свой лагерь в Опошне. В местечке, где уже были, но по случайности не сожгли. Отсюда король перенес свой штаб в Будищи — в 18 км от Полтавы.

Шведы несли серьезные потери, но они нашли и источники пополнений. С турками договорились, что в османских владениях представителям Карла разрешили вербовать «волохов», вспомогательные отряды из молдаван и румын. А в марте 1709 г. в армию неприятеля добавилась вдруг значительная подмога — на его сторону перешли запорожцы. Это могло показаться диким, парадоксальным. Запорожцев всегда считали «народными» воинами, защитниками православной Украины от поработителей и иноверцев. Мазепу в Сечи очень не любили, постоянно конфликтовали с ним. Но сейчас вся Украина оставалась на стороне царя! А сечевики очутились с Мазепой!

Чтобы понять случившееся, надо учитывать — в разные времена состав запорожцев значительно отличался. Еще раз повторюсь, в Сечь принимали всех желающих. Но жизнь там была очень тяжелой и опасной. Из походов возвращалась половина, а то и четверть участников. Многие пришлые сразу же погибали. Или понимали, что такая жизнь не для них, уходили. Их никто не удерживал. А из оставшихся «естественным отбором» выковывались подлинные богатыри.

В отместку за татарские и турецкие набеги эскадры казачьих лодок обрушивались на берега Крыма и Турции, появлялись возле самого Стамбула. Запорожье становилось эпицентром всех восстаний против поляков. Сечь одной из первых поддержала на войсковой раде предложение Богдана Хмельницкого о переходе под власть русского царя. Самыми блестящими успехами она прославилась в 1670-е годы, в правление кошевого атамана Ивана Сирко — автора знаменитого письма турецкому султану. Запорожцы в этот период действовали совместно с царскими войсками и донскими казаками: дерзко вторгались в Крым, неоднократно спасали Украину от басурманских нашествий, героически обороняли от турецких полчищ Чигирин.

Они ярко проявили себя и в начале правления Петра. Ходили с Шереметевым на османские крепости в низовьях Днепра, погуляли по морю, захватив немало турецких судов. В 1697 г. вместе с русскими солдатами выдержали жестокую осаду Кызы-Кермена и Тавана. Но в 1699 г. было заключено перемирие, а потом мир. Он подвел черту «рыцарской» эпохе Сечи. Основная идея запорожского братства, защиты православных, оказалась не востребованной. Турки и татары теперь вели себя тихо, о набегах не помышляли. Но и ответные походы пришлось прекратить. Нельзя же мир нарушать!

Между тем, приток пришлых на Сечь не прекращался. Наоборот, ширился. На Правобережье поляки развернули повторное закрепощение крестьян, подавляли мятежи. Кто-то приходил с Левобережья, появлялись беглые из России, из Молдавии. Но «естественного отбора» больше не было, и ядро старых запорожцев с каждым годом все сильнее разбавлялось всевозможным сбродом. Эта масса в Сечи варилась сама по себе. Искала заработков. За охрану границы запорожцы получали государево жалованье, но его не хватало. Выделилась богатая старшина — у нее казаки могли прокормиться, пасли табуны, гоняли отары, обслуживали перевозы, ловили рыбу. Старшина манипулировала голосами на радах, выставляя бочки с вином. Голытьба мечтала погулять, разжиться добычей — но где?