Лев Успенский - За семью печатями

Вы читаете и перечитываете миф, но нигде не находите упоминания о каком-нибудь драгоценном одеяле.

Наконец наступает день, когда молодая девушка-археолог милостиво разрешает вам спуститься с ней в подземелье. Первое, что вы ищете глазами, — одеяло. Посреди склепа на деревянных козлах вы видите только некрасивый, ничуть не драгоценный кусок ткани, простеганной на вате. Больше ничего. Но вот вы поднимаете голову. С поверхности свода смотрит на вас лицо с сурово сжатыми губами и огромными скорбными глазами. Деметра! Дивная фреска, написанная две тысячи лет назад. Вот что так бережно хранят ученые в подземелье, берегут фреску от сырости, от движения воздуха, от небрежного прикосновения. А то, что они называют одеялом — лежащий на козлах ватник, — впитывает в себя губительную сырость склепа. Вот почему раз в десять дней приходит девушка-археолог и заменяет мокрое одеяло сухим.

Вы узнали тайну подземелья и, узнав ее, коснулись множества тайн, которыми полон этот удивительный город.

Случалось ли вам видеть странные ларцы с двойным дном? Самые обыкновенные житейские вещи могут лежать в таком ларце — клубки шерсти, пуговицы, карандаши или домашняя аптечка... Но стоит нажать потайную пружинку — верхнее дно сдвинется, и перед вами окажется второй маленький ящичек, а в нем пачка старых, пожелтевших писем, перевязанных ленточкой. Что в них? Может быть, целый роман, живая тайна двух сердец, давно переставших биться? Вот на такой секретный ларец и похожа Керчь — нынешний кипучий морской город сверху и полный разгаданных и неразгаданных тайн город глубокой древности внизу, под ним.

Итак, нажмем кнопку секретного ларца и, сдвинув его дно, обнаружим то, что некогда звалось Пантикапеем, — столицу Боспорского царства.

О том, что на берегах Боспора Киммерийского — ныне Керченского пролива — находилось некогда могущественное Боспорское царство, было известно давно из книг древних историков и писателей. Писали о нем и греки, и римляне, и ученые Востока — современники этого царства. Изучали и никогда не переставали интересоваться им историки последующих веков вплоть до нашего времени. Слишком необычным было это просуществовавшее тысячу — целую тысячу лет! — государство, слишком своеобразным было и само его возникновение, и пути его развития, расцвета и гибели, и народ, его населявший. До сих пор тут многое и многое остается неразгаданным, непонятным.

Сведения, почерпнутые из книг, часто бывали противоречивыми, а порой и неверными. Нужно было увидеть следы этой жизни собственными глазами, исследовать их, проверить показания древних, сделать окончательные выводы. Нужна была археология. А ее еще не существовало.

В 1816 году русские ученые впервые начали раскапывать Пантикапей. В те времена все в Керчи дышало далеким прошлым. Повсюду кругом валялись древние битые черепки; в стены современных домов были вделаны старые каменные плиты с античными надписями. Старинные монеты, драгоценные статуэтки — все это находили прямо на земле. Но неизмеримо больше хранила земля в своей глубине.

Нелегко было археологам начинать работу. В те дни в мире невозбранно царил закон собственности; каждый сидел на своем участке, как маленький царек, — на земле мое и под землей мое же!

Однажды, роясь в своем огороде, один керчанин открыл расписной склеп. На стене склепа была нарисована целая картина: кочевая юрта, изображенная с удивительной точностью, рядом с юртой женщина, сидящая в кресле, около нее прислужники. Справа к юрте подъезжает вооруженный всадник с нагайкой в руке; за ним другой, с пикой наперевес. И над всем этим надпись по-гречески: «Анфестерий, сын Гегесиппа, он же Ктесамен».

Все было замечательно в этой фреске: и яркие краски и не совсем понятное содержание. Кто такой Анфестерий? Почему он изображен рядом с юртой? Греки никогда не жили в юртах, а судя по имени, по всему облику, Анфестерий — грек. К кому же он приехал? С какими целями? Кто эта женщина? Необходимо было сохранить этот склеп для науки. Но сделать это было не так-то просто, хлопоты предстояли немалые. И вот, пока ученые хлопотали, владелец огорода, а следовательно и склепа, пронюхав об этом, решил поступить по-хозяйски. Он взял лопату и соскреб со стены драгоценную фреску. Теперь склеп потерял для ученых всякую цену; можно было спокойно держать в нем картошку и солить огурцы. К счастью, осталась копия в красках, сделанная художником Гроссом. Но разве заменит она древнюю, подлинную фреску?

Когда несколько лет спустя был открыт склеп Деметры, царское правительство быстрее пошло навстречу науке. Склеп удалось отвоевать и сделать собственностью государства.

Были у археологов и другие помехи и разочарования. С незапамятных времен человеческая жадность множество раз бродила над старыми кладбищами, врывалась в тишину погребенных в земле храмов, рыла ямы, пробивала своды гробниц. Аланы и сарматы, готы и гунны, татары и генуэзцы — все приложили руку к расхищению сокровищ древних гробниц. Вот почему, когда археологи начали здесь свою работу, большинство боспорских склепов и курганов оказалось разграбленными. Подземный музей достался ученым полуразрушенным. Мало того: сами археологические раскопки разбудили нездоровые страсти у местного населения. Однажды пронесся слух, что в кургане Куль-Оба ученые нашли в могиле скифского царя целый клад — сотни предметов из чистого золота. И тотчас «золотая лихорадка» охватила весь Крым. Словно лишившись рассудка, люди кинулись рыться в земле. Надеясь на счастье, разбивали гробницы, сокрушали изумительные творения Эллады — драгоценные амфоры, статуэтки, отбрасывали в сторону кости воинов, черепа вождей и рабов. Искали одно — золото. Этих грабителей старины народ в насмешку прозвал «счастливчиками». С ужасом взирала археология на стаю новейших варваров, сокрушавших достояния науки. Но в то время ученые немного могли сделать.

Были и цивилизованные грабители. Эти знали, что не одно только золото следует искать в земле; они понимали ценность античных произведений искусства и не ленились рыться в земле, чтобы отыскать расписную глиняную амфору или бронзовую печатку с головой Аполлона. Выкапывали и продавали, причем часто за границу. Так ушло от нас множество драгоценных вещей.

Но и сама наука в те времена не всегда шла правильными путями. Ценились главным образом произведения искусства; их хранили в музеях, описывали в книгах. А битые черепки, кусочки камня и дерева, обуглившиеся клочки тканей, зерна на дне кувшинов — все это отбрасывалось, как ненужное.