Герд Кёнен - Между страхом и восхищением: «Российский комплекс» в сознании немцев, 1900-1945

Кескюла в разговоре с Фатреллом называл Ленина (со смешанным чувством гордости) «моим протеже», которого «только я и выдвинул» {233} 233 Futrell M. Northern Underground. P. 151. . Это, конечно, чушь. Но и позднейшие историки приписывали Кескюле ключевую роль в ориентации германской политики революционизирования на фракцию Ленина, сводя это прежде всего к тому, что Кескюла настоятельно предостерегал немецкую сторону от контактов с меньшевиками, поскольку те «видели свою главную задачу в том, чтобы расколоть немецких социал-демократов и склонить их к позиции в пользу мира, косвенно содействуя российскому правительству» {234} 234 Докладная записка Ромберга Министерству иностранных дел от 24 февраля 1915 г.: РА-АА. Der Weltkrieg He. Geh. Bd. 5. Цит. по; Fischer F. Griff пасh der Weltmacht. S. 128 f. .

Таким образом, просматривается основной костяк немецко-большевистских отношений. Для германской военной политики, нацеленной на «разложение» царской империи, большевики были в конечном счете менее рискованным партнером, поскольку позиция Ленина — несмотря на ее бескомпромиссный радикализм — в германской внутренней политике усиливала позицию скорее «кайзеровских» социал-демократов большинства, чем левых независимых социал-демократов, которые начиная с 1915 г., подобно российским меньшевикам, начали выступать за всеобщий демократический мир без аннексий и контрибуций. Ничто не вызывало у Ленина в полемике большего ожесточения, чем этот «поповский лозунг», который стал опознавательным знаком «самых подлых оппортунистов» «с Каутским во главе» {235} 235 Эти формулировки постоянно повторяются в письмах Ленина, например Шляпникову (от 17 и 30 октября 1914 г.). См.: Lenin W. I. Briefe. Berlin, 1967. Bd. IV (August 1914 — Oktober 1917). S. 14, 23. [Ленин В. И. ПСС. Т. 49. С. 16, 23. — Прим. пер.] .

Разумеется, ленинские лозунги превращения мировой войны в «европейскую гражданскую войну» и «всех отдельных государств Европы в республиканские Соединенные Штаты Европы» звучали куда опаснее, но вместе с тем и более абстрактно. Конкретным же и практическим было недвусмысленное утверждение Ленина, «что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии, самого реакционного и варварского правительства» {236} 236 Lenin W. I. Der Krieg und die russische Sozialdemokratie // Lenin W. I. Werke (далее — LW). Bd. 21. S. 19. [Ленин В. И. Война и российская социал-демократия // ПСС. Т. 26. С. 21. — Прим. пер.] . Здесь можно поймать его на слове.

Как бы сурово ни осуждал он германский империализм, лицемерно ссылавшийся «на защиту родины, борьбу с царизмом, на отстаивание свободы культурного и национального развития», куда более жестко звучали у него проклятия в адрес французских буржуа и их оправдания войны: «…ибо наделе они защищают более отсталые в отношении капиталистической техники и более медленно развивающиеся страны, нанимая на свои миллиарды черносотенные банды русского царизма для наступательной войны, т. е. грабежа австрийских и немецких земель» {237} 237 Lenin W. I. Die Aufgaben der revolutionaren Sozialdemokratie im europaischen Krieg // Ibid. S. 3 f. [Ленин В. И. Задачи революционной социал-демократии в европейской войне // ПСС. Т. 26. С. 4. — Прим. пер.] . И когда Ленин обвиняет немецкую буржуазию (и прусских юнкеров) в том, что она «всегда была вернейшим союзником царизма» и в дальнейшем «направит все свои усилия, при всяком исходе войны, на поддержку царской монархии против революции в России» {238} 238 Lenin W. I. Der Krieg und die russische Sozialdemokratie. S. 14. [Ленин В. И. Война и российская социал-демократия. С. 16. — Прим. пер.] , то это только дополнительная ширма для возможного сотрудничества с германскими властями.

В сентябре 1915 г. Кескюла, наконец, напрямую встретился и побеседовал с Лениным. Цель этих переговоров состояла в получении «сведений об условиях, на которых российские революционеры в случае победы революции были бы готовы заключить с нами мир». Ленин от имени своего воображаемого революционного правительства обещал реализовать «предложение о мире без оглядки на Францию», если Германия откажется от аннексий и контрибуций в отношении России — что, добавил Кескюла как эстонец (с учетом защищаемого Лениным права нерусских народов на самоопределение), никоим образом не должно было бы исключить «отделения от России национальных государств, которые могли бы сыграть роль буферных». Ленин также заявил об отказе от всех российских претензий к Турции и о намерении вторгнуться в Индию (это искаженная передача ленинских слов о том, что российская революция неизбежно вызовет восстания в Британской империи, и прежде всего в Индии, которые революция будет активно поддерживать) {239} 239 Ромберг — Бетман-Гольвегу, 30 сентября 1915 г. См.: Lenins Ruckkehr nach Russland 1917. Die deutschen Akten / hg. W. Hahlweg. Leiden, 1957. S. 40 f. О Кескюле см.: Futrell M. Northern Underground. P. 150. .

Программа Ленина казалась, по крайней мере во внешнеполитическом отношении, вполне совместимой с германским военным планированием. Мы так и не узнаем, было ли Ленину известно о том, что к бывшему члену его партии Кескюле обращались с вопросами от имени германского правительства, или о том, что он информировал немцев. У него имелись серьезные основания так думать. Да и вокруг Кескюлы, его многочисленных поездок и его жизни на широкую ногу возникало множество недвусмысленных слухов {240} 240 См.: Futrell M. Northern Underground. P. 121 ff. . Но Ленин как будто ничего не хотел знать об этом — и, вероятно, такова была его основная позиция во всех этих вопросах.

Роль связного, кстати, играл молодой эстонский большевик Артур Зифельдт, он был частым гостем в доме Ленина и организовывал контакты с Кескюлой — или vice versa. Отсюда возникла договоренность, выгодная обеим сторонам. Кескюла поставлял деньги, получаемые им от немецких инстанций (вплоть до 1917 г. это составило около четверти миллиона золотых марок {241} 241 Ibid. P. 150. ) [52] Согласно этим данным, Кескюла считал деньги, полученные от немцев, кредитами, которые он в 1923 г. — на пике инфляции, между прочим, — действительно выплатил правительству Германского рейха! , либо Зифельдту для партийных групп в Швейцарии, либо секретарю стокгольмской большевистской организации Богровскому (который, надо заметить, часть денег присваивал). Возможно, какие-то средства получали и другие российские социалисты — противники войны. Этими вливаниями финансировалась — помимо партийных типографий и изданий — прежде всего дорогостоящая система курьерской связи с Россией, которая проходила через Финляндию {242} 242 См.: Ibid. P. 119 ff. .

Контакты с финскими подпольными группами, которым и так уже основательно помогали германские службы, поддерживали и Кескюла как эстонский социалист, и действовавшие в Скандинавии большевики. В то время финское освободительное движение еще не раскололось на «красных» и «белых». Стокгольмский клуб «Пеликан», где бывал и Альфонс Паке, «основанное в начале войны товарищество финнов, шведов и немцев», действовал как своего рода расчетная (клиринговая) палата*. Благодаря этому Кескюла мог знакомиться с поступавшими из России сообщениями о внутреннем положении и о планировавшихся акциях подпольных революционных групп и передавать их германским инстанциям {243} 243 Эта картина, вырисовывающаяся на основании немецких источников, довольно точно совпадает с тем, что Кескюла рассказывал Фатреллу в 1960 г. См.: Ibid. P. 146; Lenins Ruckkehr nach Russland 1917. S. 8 ff. См. также документы в кн.: Zeman Z. А. В. Germany and the Revolution in Russia, 1915-1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministry. London, 1958 (например, реферат сообщения «Штейна» (он же Кескюла), переданный через немецкого агента Генерального штаба в Скандинавии Штейнвакса, от 18 января 1916 г.: Р. 11 ff.). .