Герд Кёнен - Между страхом и восхищением: «Российский комплекс» в сознании немцев, 1900-1945

Заигрывания Радека с Паке и намеки на возможный «союз» не были каким-то частным эпизодом, они вписывались в контекст смелой политики агрессивных «объятий» и экономического сращивания, которую после заключения Брестского мира проводило в отношениях с Германией советское правительство под непосредственным руководством Ленина.

Поскольку министр иностранных дел Чичерин и посол Иоффе недостаточно «деловито» вели переговоры о согласованных дополнительных договорах, Ленин в июне 1918 г. отправил в Берлин свое доверенное лицо — Ганецкого, занимавшего теперь пост главы государственного банка, и Леонида Красина — человека, известного в хозяйственных кругах. Бывший инженер, имевший опыт работы в немецких электротехнических фирмах, Красин был «принят самим старым Сименсом и целым полком директоров его фирмы». В сопровождении директора «АЭГ» Феликса Дейча он поехал на Западный фронт к Людендорфу, который обещал вывести германские войска из Южной России при условии щедрых поставок сырья военного назначения {440} 440 Buchholtz A. Leonid Krassin und sein Verhältnis zu Deutschland // Rußland und Deutschland. Festschrift für Georg von Rauch / hg. U. Liszkowski. Stuttgart, 1974. S. 304 ff. .

Красин повел переговоры «с большим размахом». Если спешно сформированный «Российский синдикат» германской индустрии ставил себе целью добиться «участия в горнодобывающих, промышленных и текстильных предприятиях» в большевистской России и с помощью восстановленных на германские средства транспортных путей способствовать «экономическому проникновению в сырьевые районы», то именно эти планы создавали фон, на котором Ленин, в свою очередь, хотел форсировать тесное, централизованно контролируемое сращивание обеих стран и их народных хозяйств. Шесть миллиардов золотом и рублями, которые большевистское правительство обещало в качестве компенсации за национализированные немецкие фирмы, могли бы послужить мощным рычагом для внедрения немцев в российскую промышленность, и прежде всего в разрушенную транспортную отрасль. Красин, во всяком случае, подтверждал подобные концепции, когда в продолжительных беседах со Штреземаном, возглавившим руководство с германской стороны, заявлял, «что государственный социализм в России… и в практическом отношении отличается от государственного социализма в Германии разве что более сильным акцентом на интересы рабочих». В конечном счете Штреземан вынес из этих бесед впечатление, что, по-видимому, «идея германо-российского соглашения носится в воздухе» {441} 441 Запись Штреземана от 7 июля 1918 г. (Архив Штреземана). Выдержки приведены в работе: Gatzke H.W. Zu den Deutsch-Russischen Beziehungen im Sommer 1918 // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. 1955. H. 3. S. 67–98 (цит. S. 73). .

Высказывания Красина, разумеется, предназначались для ушей его немецких партнеров по переговорам, но они полностью вписывались и в то, что Ленин постоянно вдалбливал большевистским кадрам управленцев. Уже в марте, сразу после заключения Брестского мира, он противопоставил буржуазно-патриотическому военному лозунгу «ненависти к немцу» большевистско-пролетарский лозунг: «Учись у немца!» Ибо «именно немец воплощает теперь, наряду с зверским империализмом, начало дисциплины, организации, стройного сотрудничества на основе новейшей машинной индустрии, строжайшего учета и контроля» {442} 442 Ленин В. И. Главная задача наших дней // ПСС. Т. 36. С. 82. — Прим. пер. . Именно это и необходимо, утверждал он, молодой Советской республике. Задача большевиков — «учиться государственному капитализму немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства» {443} 443 Ленин В.И. О продовольственном налоге // ПСС. Т. 43. С. 211. — Прим. пер. .

Эту генеральную линию Ленин в конечном счете обрисовал с помощью запоминающегося образа, в котором кое-что подмечено верно: Германия и Россия представляли собой в 1918 г. «две разрозненные половинки социализма, друг подле друга точно два будущих цыпленка, под одной скорлупой международного империализма». И, как явственно следовало из зоологической метафоры, обоим «цыплятам» суждено было разбить скорлупу империализма совместно {444} 444 Эту основную мысль, которую Ленин развивал сразу после заключения Брестского мира в статье «Главная задача наших дней», он углубил в мае 1918 г. в статье, адресованной собственным оппозиционным партийным кадрам («левым коммунистам»), под названием «О “левом” ребячестве и о мелкобуржуазности». См.: LW. Bd. 27.S. 147 ff., 326 ff. [Ленин В. И. ПСС. Т. 36. С. 283–313. — Прим. пер.] .

Прорыв германских фронтов в августе вовсе не привел к прекращению этой политики, напротив, Ленин еще более усилил давление. Уже 27 августа он распорядился подписать берлинские «дополнительные договоры», — преодолевая серьезные сомнения и сопротивление своих руководителей переговоров, как это уже было при заключении Брестского мира. Хозяйственные соглашения он подкрепил еще предложением прямого военного сотрудничества с Германским рейхом в борьбе против войск союзников в Мурманске и Архангельске на севере и на нефтяных промыслах в Баку на юге, но до этого дело не дошло {445} 445 См.: Baumgart W. Deutsche Ostpolitik. Von Brest-Litowsk bis zum Ende des Ersten Weltkrieges. Wien; München, 1966. S. 299; Idem. «Unternehmen Schlussstein». Zur politisch-militärischen Geschichte des Ersten Weltkrieges. (I–IV) // Wehrwissenschaftliche Rundschau. 1969. Bd. 19. H. 2–8. .

И это было не просто требование момента. Действительно, Ленин еще в конце июля констатировал, что «теперь англо-французский империализм, который еще четыре года назад ради мирового господства затопил всю землю потоками крови… подступил непосредственно к России». Россия снова «в войне», на сей раз против держав Антанты, и «исход революции всецело зависит сейчас от того, кто победит в этой войне» {446} 446 Lenin W.I. Rede in der gemeinsamen Sitzung des gesamtrussischen Zentralexekutivkomitees, 29. Juli 1918 // LW. Bd. 28. S. 9, 13 ff. [Ленин В. И. Речь на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов Москвы 29 июля 1918 г.// ПСС. Т. 37. С. 7–8. — Прим. пер.] . В конце августа он еще раз расширил это противостояние в записке-призыве «Товарищи рабочие, идем в последний, решительный бой», утверждая, что Советская республика стала объектом нападения англо-французского и японско-американского империализма. «Этот враг обрушился на мирную Россию с той же жестокостью и алчностью, что и немцы в феврале», — только, в отличие от немцев, союзники хотели «свергнуть и советскую власть». По подготовленному плану «волна кулацких восстаний перекатывается по России». А кулаки — это «последний и самый многочисленный эксплуататорский класс нашей страны». Вот почему борьба против кулаков есть последний и решительный бой: «Беспощадная война против этих кулаков! Смерть им! Ненависть и презрение к защищающим их партиям: правым эсерам, меньшевикам и теперешним левым эсерам!» {447} 447 Записка Ленина (август 1918 г.) «Товарищи-рабочие! Идем в последний, решительный бой!» См.: Ibid. S. 40–43, passim. [Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 38–42. — Прим. пер.]