Герд Кёнен - Между страхом и восхищением: «Российский комплекс» в сознании немцев, 1900-1945

Все сливалось в калейдоскопе впечатлений и ощущений. Весь город готовился к празднованию первой годовщины революции, а из Берлина, Вены и Будапешта поступали все более драматичные сообщения. В это время Паке узнал от Вознесенского, члена Совета народных комиссаров, что его статья «Террор» была перепечатана в прессе Антанты «с добавлением, что это пишет знаменитый корреспондент “Франкфуртер цайтунг” Паке, друг большевиков». Паке довольно вяло оправдывался: «…я считал своим человеческим долгом протестовать, тем более что при этом пострадало много невинных людей» {458} 458 Ibid. S. 201 (запись от 2 ноября 1918 г.). .

Как раз в тот день Паке начал работу над статьей о Ч К, давно заказанной газетой «Франкфуртер цайтунг», — поначалу «без настоящего подъема», как он замечает. На него обрушился вал событий и впечатлений. «Встречаю Радека в костюме, более элегантном, чем когда-либо, а я не стригся уже три месяца; слыхали ли Вы последние новости: в Будапеште социалистическая республика, в Вене — советы депутатов… кайзер… бежал из Вены… В Берлине лихорадочно забирают вклады в банках, паника … Радек звонит Владимиру Ильичу Ленину в Кремль… Мир гудит… Мощное героическое настроение в этом крушении старого мира» {459} 459 Ibid. S. 202 ff. .

Поздно ночью, теперь все-таки с настоящим подъемом, Паке заканчивает свою статью о ЧК — «Чрезвычайка». Аура ужаса, окружавшая эту организацию и ее штаб-квартиру на Лубянке, уже достигла уровня мифологии. В центре статьи — Дзержинский, как его описал Радекдва месяца назад {460} 460 Ibid. S. 117 (запись от 20 августа 1918 г.). . Выходец из мелкой дворянской семьи в Литве, революционер «по призванию и по опыту… фанатик наподобие Сен-Жюста… человек, который, и это говорит о многом, подписал в России, вероятно, больше смертных приговоров, чем любой смертный до него, и остался неумолимым несмотря на проклятия и слезы… бывший политический узник, увлеченный… за годы одиночества в камере идеями осчастливить мир, типичными для славянского мистицизма; и прирожденный начальник полиции, хладнокровный, бдительный и хитрый, специалист в искусстве постоянно держать в страхе такой большой город, как Москва, и с помощью своей стратегии [контроля] над домами и городскими районами… умелого использования шпиков и осведомителей, распространения пугающих слухов фактически властвовать в этом городе».

Разумеется, «советское правительство весьма ценит этот острый и быстрый инструмент в своих руках», поскольку «любое правительство в России… еще долгое время будет деспотическим»: «Характер российских масс вынуждает его к этому». Однако за последнее время бесконтрольную свирепость организации Дзержинского обуздали путем «более жесткой организации этого своеобразного, затянутого в черные кожанки инквизиционного войска» {461} 461 Paquet A. Die Außerordentliche // Frankfurter Zeitung. 1918. 3. Dezember. Цит. по: Paquet A. Im kommunistischen Russland. Briefe aus Moskau. Jena, 1919. S. 121 ff. .

Образ черных кожаных курток кочует по московским текстам и зарисовкам Паке как лейтмотив — с тех пор, как он на границе впервые увидел «персонажей Томаса Мора» в этих одеяниях. Теперь он вдыхал исходивший от них специфический «запах дегтя» революции. Он отметил, что все больше его московских знакомых разгуливают в кожанках, восприняв их как символ революционной мобилизации.

В кругу молодых людей, которые толклись в Наркоминделе и рассылались во все концы света, «чтобы заниматься подстрекательством», ему несколько дней спустя явилось романтически-эротическое видение во плоти: «Молодая дама-немка, в дорожном платье, с новой желто-коричневой кожаной сумкой через плечо… Называет свое имя для паспорта: Ирментраут Петров… Розовая, как борсдорфское яблочко [96] Борсдорфское яблоко, борсдорфский ранет — один из первых в Германии культурных сортов яблок (упоминается около 1100 г.). Название сорт получил от села Порсдорф под Вильсдруффом (до XVI в. село называлось Борсдорф и было переименовано, чтобы отличать его от Борсдорфа под Лейпцигом). — Прим. пер. , настоящая немка. Едет в Германию…

Под дорожным плащом у нее, на манер Гудрун, черный кожаный костюм Чрезвычайной комиссии, мрачно украшенный красной розеткой». Вполне возможно, что Ирментраут Гельрих-Петров [97] Ирментраут (Ирма) Гельрих, уроженка Бреслау (Вроцлава), была вначале членом Независимой СДПГ и, по свидетельству Баумгарта, «подругой Либкнехта». Она работала в Петрограде, затем в Москве под руководством Карла Радека и в тесном сотрудничестве с Эрнстом Ройтером (который был послан комиссаром на Волгу), а также с Белой Куном в «бюро военнопленных», с апреля 1918 г. получившем название «Исполнительного комитета иностранных рабочих и крестьян» и занимавшемся пропагандой и вербовкой среди немецких, австро-венгерских и других военнопленных в России. Главной задачей Ирмы Гельрих была редакционная работа в журнале «Фёлькер-Фрид» («Мир между народами»), который с апреля стал называться «Вельт-Революцион» («Мировая революция») и издавался «Немецкой группой в РКП(б)». В архиве РЦХИДНИ имеется заявление от 14 ноября 1918 г. в Германское консульство в Москве, замещенное теперь занявшим здание «советом рабочих и солдат», с просьбой «выдать служебный паспорт» Ирментраут Гельрих (РЦХИДНИ. Ф. 549. Оп. 4. Д. 2. Л. 93). Неясно, съездила Ирма Гельрих тогда действительно в Германию или нет. Она была замужем за революционером-большевиком Петром Петровым, который в 1917 г. возвратился из эмиграции в Англии. В 1924 г. «Ирма и Петр Петровы» объявились в Берлине в качестве сотрудников российской торговой миссии. В 1933 г. они были вынуждены бежать из Германии. В Лондоне в 1934 г. вышла их книга «The Secrets of Hitlers Victory» («Тайны гитлеровской победы»), содержавшая жесткую критику сталинской внутренней и внешней политики. (помимо «нордической ясновидящей» Лидии Петровны) послужила прототипом Руны Левенклау, революционерки в стиле фэнтэзи в утопическом романе Паке о революции «Пророчества» (1922) и в драме о революции «Бурный поток» (1926) — шведки из аристократической семьи, которая, как амазонка, в солдатской форме едет в Россию и на Дальнем Востоке создает революционную варяжскую республику, чтобы наконец слиться с протосоциалистической «северной коммуной» матроса Гранки Умнича в союзе свободной любви.

Привязанность Паке к России была не в последнюю очередь привязанностью к заговорщикам («варягам») — могущественному ордену большевиков, среди членов которого он преимущественно и вращался. «Мне страшно за революцию здесь… Откуда этот интерес? Разве я не буржуа, разве я не был им всегда? Но я ведь в действительности родом из ремесленников, маленьких людей, из рабочего народа и лишь воображаю, что все обстоит иначе!.. Разве я сам не отношусь к отверженным и оскорбленным?.. Для чего мне становиться соучастником? Уж лучше пострадать, чем не признать истину» {462} 462 Paquet A. Politisches Tagebuch VI (запись от 3 ноября 1918 г.). S. 206–207. .