Понсон Террайль - Капитан Мак

- Правда?

- Правда. Я знаю, что капитана в Шатле нет.

- Ах, вы это признаете?

- Да, но он не бежал.

- Но все утверждают, что король никакого помилования не подписывал.

- А его никто и не просил.

- Ах, так?!

- Вы сами прекрасно знаете, братец, что, пока бы я добралась до Сен-Жермена, капитана уже успели бы казнить.

Дон Фелипе прикусил губы.

- Но, - сказал он, - если король не подписал помилования, а капитана в Шатле нет, это служит достаточным доказательством того, что он бежал.

- Вы ошибаетесь. Его похитили.

- И он это позволил?! - презрительно спросил дон Фелипе.

- Никоим образом.

- Сестрица, - сказал испанец, - со всем смирением признаюсь вам, что не умею отгадывать загадки.

- Это очень просто. Капитана похитили, пока он спал.

- Чума его возьми! - воскликнул с насмешкой дон Фелипе. - И он умудрился заснуть за час до казни?

- Да.

- И не проснулся, когда его похищали?

- Нет.

- И крепкий же у него сон, сказать по правде!

- Это естественно: ему в питье дали наркотик.

- Кто дал?

- Я

И, сделав это признание, донья Манча пристально посмотрела на дона Фелипе и сказала ему:

- Не кажется ли вам, дорогой братец, что пришло время выложить карты на стол?

- Как вам будет угодно, сестра.

- Вы ненавидите Мака.

- Да нет, - ответил дон Фелипе.

- И все же это вы добились для него смертного приговора.

- Не отрицаю.

- Вы приказали уже и виселицу сколотить.

- И этого я не отрицаю.

- Объясните тогда мне, зачем вам с таким ожесточением добиваться казни человека, который вам безразличен.

- Этого требовали ваши же интересы, - холодно ответил испанец.

- Мои интересы?

- Ваши и мои.

- Ну, теперь я ничего не понимаю, - прошептала донья Манча.

- А ведь это так просто. Капитан Мак был вашим любовником одну ночь, ну, если вам угодно, один раз. Но этого может быть вполне достаточно, чтобы потопить ваш корабль.

- Вы так полагаете?

- Да; и поскольку кормчий этого корабля - я, и моя обязанность бороться с противным ветром, я и решил выбросить этого капитана за борт.

- А я, - холодно прервала его донья Манча, - вытащила его из воды. Я не желаю, чтоб он умирал, понятно вам?

Дон Фелипе, услышав это, впал в полную ярость.

- Нет, это неслыханно! - закричал он. - Будьте вы смелы и честолюбивы, добейтесь милостей принца, дойдите до самого короля и подсуньте ему в любовницы вашу сестру, сделайте из этой женщины, которую вы сумели поставить так высоко, огромную силу, наделите ее почти королевским могуществом, свяжите с ней все свои планы - и все напрасно! В гостинице на большой дороге она случайно встречает какого-то солдафона, и в одну секунду этот искатель приключений разрушает все здание, которое вы выстроили с таким тщанием и терпеньем! Вот уж воистину, сударыня, - закончил дон Фелипе с какой-то дикой иронией, - к такой развязке я не был готов!

- Ну вот наконец, - тихо произнесла донья Манча, - теперь наконец я знаю движущие вами мотивы.

- Да, они именно таковы.

- И вы боитесь, что Мак все разрушит?

- Абсолютно все, - подтвердил дон Фелипе.

- Ну что же, могу сказать, что вы ошибаетесь... Мак человек храбрый и мужественный... Он полюбит меня и станет моим орудием... Он будет служить не королю, а нам...

Дон Фелипе пожал плечами.

- Мне кажется, вы обезумели, - сказал он.

- Нет, это вы ослепли.

И лицо, и взгляд доньи Манчи выражали холодную решимость.

- Слушайте меня хорошенько, - сказала она. - Вам выбирать: или вы позволите мне делать то, что я хочу, или я вас оставлю.

Дон Фелипе побледнел.

- Вы сами знаете, - продолжала донья Манча, - что мы здесь с серьезным поручением, что мы не только придворные, но и...

Дон Фелипе сделал испуганный жест:

- Молчите! - прошептал он.

- ... заговорщики, - закончила донья Манча. - Агенты Испании, тайные представители партии, которая желает отстранить от власти Ришелье.

- Тише, сестра, тише!

- Так вот, - продолжала донья Манча, - посмотрите на меня.

И она подняла к небу правую руку.

- Я клянусь, что, если вы ослушаетесь меня, я поеду к кардиналу и открою ему нашу тайну. Я женщина: меня пощадят... А вы...

- В чем же я должен повиноваться вам? - спросил дон Фелипе убито. Оставить в покое вашего дорогого капитана?

- Нет, больше того.

- Стать его другом?

- И еще больше... Я хочу, - сказала донья Манча, - чтобы капитан отныне звался Руис и Мендоза.

Дон Фелипе невольно вскрикнул.

- Вы вольны соглашаться на мои условия или отвергнуть их, - закончила его сестра.

Роли переменились: теперь приказывала донья Манча.

Дон Фелипе склонил голову.

- Хорошо, я повинуюсь, - прошептал он.

Глава 22. Дон Руис и Мендоза и Пальмар и проч. и проч.

А Сидуан тем временем не отходил от своего спящего капитана. Сидуан был просто великолепен: он сторожил капитана; обнажив шпагу, он ходил взад и вперед по комнате и был готов противостоять хоть всей Испании, то есть, в данном случае, дону Фелипе.

Но испанцы не пошли в атаку; никто не стал ломиться в двери павильона, и на этот раз Сидуану не пришлась обагрять свой меч в крови.

Он воспользовался свободным временем, чтобы немного помечтать о будущем. Отправной точкой его мечтаний была знаменитая веревка, которую Мак дал ему, выдав ее за веревку повешенного.

- Очевидно, - говорил себе бывший трактирщик, ставший военным, именно веревке повешенного мы обязаны всеми этими чудесами. Ведь другие, то есть те, у кого нет и кусочка такой веревки, уже сто раз бы погибли за последние сутки... Во-первых, в Шатле, уж если виселица была сколочена, палач никогда без дела не остается, а тут он ушел ни с чем... Потом я, при своей хилости, без этой веревки никогда не смог бы взвалить капитана на плечи и протащить его мимо двадцати часовых. А эти болваны еще и кланялись мне, как будто я был сам господин де Гито собственной персоной... А в конце концов мы оказались здесь... во дворце... во дворце феи доньи Манчи... Значит так: если бы донья Манча не любила капитана, она бы не помогла нам его спасти и не захотела бы выдать его за своего двоюродного брата... Это все веревка повешенного помогла! Веревка дорогая действует!

Но тут одна неожиданно пришедшая ему в голову мысль испортила радость Сидуана.

- Все так, - сказал он себе, - а ведь барышня Сара Лоредан, о которой я совсем забыл, похоже, втюрилась в моего капитана... Тут за этим делом надо проследить, потому что между доньей Манчей, знатной дамой, и Сарой Лоредан, маленькой горожаночкой, и выбирать-то нечего...

Но, сказав себе все это, Сидуан сунул левую руку в карман и наткнулся на знаменитую веревку.

- Ну и дурак же я! - сказал он. - Ведь веревка-то здесь и не даст нам наделать глупостей!

И на его толстых, как у монаха, губах расцвела блаженная улыбка.

- Ну, - продолжал Сидуан, - подумаем немного. Капитан становится знатным сеньором, это ясно. Донья Манча его обожает, это тоже ясно. Он богат, любим, он будет маршалом Франции... и это все веревка... Ну а со мной-то что будет? Со мной, черт возьми! Ведь у меня тоже есть кусок этой веревки, которая приносит счастье, и мой путь, значит, будет похож на путь моего господина: я буду капитаном, буду богат... а почему бы и нет?