Понсон Террайль - Капитан Мак

- Тогда поступайте, как вам угодно, капитан, - сказал успокоенный Сидуан, - я знаю, что вы свое слово держите.

- И вот почему я беру с собой Перинетту: она знает место, где вы собираетесь прятаться, значит она сможет передать вам мои распоряжения. И будь спокоен, ты увидишь ее здесь через самое малое время. Но трактир? спросил Мак, поворачиваясь к хозяину.

- Боже мой, трактир, монсеньор, - тоже мне большое дело! Я могу его просто запереть и немного на этом потеряю. Вот уже месяц кроме вас ни один серьезный клиент не явился... я трачу последние гроши!

- Ах, бедный мой друг! - воскликнул Мак, - я уже подумал об этом. Раз Сидуан теперь разбогател и считай что уже женился, он не может больше у меня быть слугой. Почему бы тебе не поступить на его место? Сам видишь, я приношу счастье.

- Ах, монсеньор, вы предупредили мои желания! Уже час я думаю, как мне получше попросить вашего разрешения остаться у вас!

- Ну, что же, все к лучшему, вот мы все и решили. А ты, Сидуан, останешься моим другом и кроме того, я хочу быть крестным вашего первенца.

- Вы можете рассчитывать на меня, капитан.

- А теперь все по своим местам.

- Капитан, а вы-то куда идете?

- Куда я иду? К моему другу кардиналу, черт меня возьми!

Глава 33. Медальон

Мак шел в сопровождении Перинетты быстрым шагом по направлению ко дворцу кардинала и размышлял о том, какой хороший прием ему окажет его преосвященство. О том, что ему будет трудно пройти к кардиналу, Мак даже не помышлял.

Дорога была не близкая, и капитан, не спавший уже сутки, падал бы с ног, если бы ему было не двадцать два года и его не ждала бы Сара!

Поэтому бедняжка Перинетта - девушка от природы не слабая - за ним едва поспевала.

Время от времени Мак спрашивал ее:

- Я не быстро иду, детка?

- Ничего, ничего, монсеньор, идемте, ноги у меня крепкие.

Но румянец и прерывистое дыхание говорили капитану, что девушка уже без сил, и он по доброте своей замедлял шаг, но через несколько минут, сам того не замечая, начинал опять его ускорять.

Наконец, они дошли до кардинальского дворца.

- Прохода нет! - естественно, сказал гвардеец у ворот.

Мак улыбнулся.

- Приятель, - сказал он, - кардинал меня ждет.

- Вас? - переспросил гвардеец, бросая выразительный взгляд на одежду капитана. - Проходите, нечего тут стоять!

И его можно было понять, потому что платье капитана ужасающим образом пострадало от пребывания в катакомбах. Во многих местах оно было порвано, все перепачкано, и походило больше на одежду бродяги, чем дворянина. Мак только сейчас заметил, в каком плачевном состоянии он находится. Гвардейцы сменились и не узнавали его, а в этаком наряде он не решался проявить настойчивость, но тут прибежал офицер и с вежливостью, свидетельствовавшей, что кардинал очень ценит Мака, попросил его следовать за собой.

- Сударь, хотел бы я знать, чему я обязан вашим вмешательством? спросил капитан. - Я уже начал приходить в отчаяние, а мне очень нужно увидеть его святейшество.

- Это очень просто, сударь: господин кардинал увидел вас из окна своего рабочего кабинета и послал вас встретить.

- Тогда прошу вас, разрешите этой девушке посидеть и подождать меня в приемной. Ей сейчас придется выполнять важное поручение.

И Мак с Перинеттой прошли вслед за офицером.

Капитан снова оказался в том рабочем кабинете, где кардинал принимал его в прошлый раз.

Ришелье ждал его, благожелательно улыбаясь, и, как только Мак вошел, сделал ему дружеский знак своей белой изящной рукой.

- Я вижу, сударь, что ночь была трудная, - сказал он.

- Да, монсеньор, но, благодарение Богу, я надеюсь, что ваше преосвященство сумеет использовать сведения, которые я добыл.

- Ах, вот как! Посмотрим, что за сведения.

- Прежде всего, я должен просить ваше преосвященство о милости.

- Слушаю, господин Мак, и готов обещать ее заранее.

- Время не ждет, монсеньор, и необходимо срочно послать отряд человек в двадцать на помощь двум храбрым малым, которых я оставил на месте.

Ришелье постучал по колокольчику.

Появился офицер.

- Немедленно предоставьте двадцать человек в распоряжение капитана, приказал кардинал.

Офицер удалился.

- Спасибо, монсеньор; дорогу этим людям покажет девушка, которую я специально для этого привел с собой. Приходится пользоваться тем, что есть под рукой.

- Пойдите, распорядитесь, сударь, и возвращайтесь рассказать мне ваши приключения.

Мак вышел и в нескольких словах объяснил гвардейцам, что им надлежит делать.

И отряд немедленно отправился в путь, предводительствуемый Перинеттой, которую подобное поручение наполняло гордостью.

А Мак вернулся к кардиналу.

- Слушаю вас, капитан, - сказал благосклонно Ришелье.

- Ах монсеньор, я издалека вернулся.

И Мак рассказал кардиналу о своей дуэли с доном Фелипе о том, как он спустился в колодец и добрался до места встречи заговорщиков.

Рассказал он и о том, как испанцы, принимая его за дона Руиса, раскрыли ему свои планы.

- И каковы же они? - спросил кардинал.

- Слово в слово такие: на Пикардию, Франш-Конте и Шампань наступают четыре армейских корпуса под командованием Пикколомини, Жана де Верта, герцога Франциска Лотарингского и Томаса Савойского.

- Продолжайте, сударь, продолжайте.

- Я не смею, монсеньор. Уж слишком высокое имя...

Ришелье нахмурился и бросил на капитана вопросительный взгляд.

- Это имя Гастона Орлеанского.

- Это имя следует забыть, сударь.

Мак поклонился.

Он рассказал, что заговорщики рассчитывали на него, капитана крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель, чтобы открыть себе путь в Пикардию. Потом признался в том, что его подвело нетерпение и что он невольно воскликнул: "Да здравствует король!"

Ришелье покачал головой.

- Слишком уж вы поспешили, молодой человек!

- Что же вы хотите, монсеньор? Я ведь гасконец, во мне вскипела кровь, но я дорого заплатил за это!

И он стал рассказывать о том, как внезапно появился дон Фелипе, о его выстреле из пистолета, о том, как он провел под обрушившимися сводами несколько ужаснейших часов, и о своем чудесном спасении.

Когда он дошел в своем рассказе до того места, когда, выбравшись из-под обвала, он хотел было погрести там дона Фелипе, лицо кардинала, обычно бесстрастное, приняло строгое выражение, но Мак продолжал:

- Я подумал, что, убив дона Фелипе, я отомщу только за себя, а, сохранив ему жизнь, я смогу помочь раскрыть всех заговорщиков.

- Прекрасно, сударь, - одобрительно произнес Ришелье, - будьте уверены, что мы сумеем оценить эту жертву.

Повествование капитана подходило к развязке. Маку оставалось только рассказать, как он сделал из места своих мучений мышеловку, куда почти наверняка должны попасться несколько участников заговора.