Понсон Террайль - Сокровища гугенотов (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VII)

Горе юноши тронуло герцогиню; к тому же она сама старалась забыть красавца Лагира, и встреченный юноша показался ей удобным средством для этого. Поэтому она увезла Рауля с собой в Нанси, и разговор, которым началась эта глава, достаточно ясно показывает, что расчеты Анны на утешение, по-видимому, оправдались.

Итак, Рауль заявил, что он постарается доказать своей собеседнице правоту выставленного им тезиса.

-Но,- предупредил он,- если вашему высочеству угодно, чтобы я мог сделать это вполне, благоволите запастись терпением, так как моя речь будет продолжительна!

-Говори, милочка мой Рауль, говори! - ответила герцогиня и, взяв юношу за руку, притянула его к себе, после чего усадила на скамеечку у своих ног.

-Любовь,- продолжал тогда Рауль,- это прежде всего дело воображения, это болезнь, которая выражается самыми разнообразными симптомами и которую нельзя лечить одним и тем же средством.

-Вот как?

-Я знавал при дворе покойного короля некоего дворянина, который с уверенностью твердил, что больше всего любят ту женщину, которая хуже всего обращается с вами и заставляет вас терпеть тысячу мук...

Герцогиня кинула на юношу взгляд, красноречиво говоривший: "Неблагодарный!".

Однако Рауль спокойно продолжал:

-Если вы страстно любите женщину, она перестает любить вас; если женщина страстно любит вас, она становится для вас невыносимой!

-Да неужели, милый Рауль!

-Любовь не может процветать на широкой проезжей дороге, где нет препятствий и измен. Для ее процветания требуются затруднения, страдания, измены, тысячи мук; иначе она чувствует себя как рыба, вытащенная на берег, или как птица, брошенная в воду...

-Но, милый Рауль, знаешь ли ты, что твой портрет любви отвратителен?

-Отвратителен,- может быть, но зато правдив, и, если ваше высочество разрешите мне, я докажу, что это так.

Не отвечая, Анна Лотарингския кинула на юношу взгляд, полный властных чар. Тогда Рауль нетал со скамеечки, преклонил колени и взял герцогиню за руку. Анна не отдернула руки и даже бровью не повела, когда смелый юноша поцеловал эту руку.

-Ну-с, я слушаю вас, прекрасный рыцарь! - сказала она улыбаясь.

-Ваше высочество! - заговорил Рауль.- Вам угодно было с благосклонностью взглянуть на меня, смиренного и ничтожного, и возвести до себя. Здесь мы одни, здесь принцесса уступает место женщине,- и с этими словами Рауль, обняв герцогиню, поцеловал ее.

-Далее?

-Да, здесь вы любите меня. Но завтра или даже сегодня вечером улицы наполнятся народом, и во главе блестящей свиты, окруженный изящнейшими и благороднейшими синьорами, прибудет герцог Гиз. Все с приветствиями преклонятся пред герцогиней Анной, дочерью лотарингских герцогов, внучкой Людовика Святого, и никто не обратит внимания на мелкого дворянчика, который тут же отойдет в тень!

Герцогиня взяла обеими руками голову юноши и вернула ему поцелуй, который он осмелился дать ей перед тем.

-Ну так вот,- продолжал Рауль,- обволакивать вас взглядом, тайно обожать вас, когда все будут выражать вам свой восторг и преклонение, это мука, это ад, но в то же время это счастье...

-Ну, так будь счастлив! - ответила герцогиня, снова целуя его.

Рауль собирался продолжать свою теорию любви, но в этот момент в дверь постучали. Это явились слуги мэтра Гардуино с ужином.

-Друг мой Рауль,- шепнула герцогиня,- чтобы доказать тебе, что любовь, приравниваемая к пытке и аду, иной раз может стать раем, приглашаю тебя отужинать со мною!

Рауль радостно вскрикнул. Затем, заперев дверь, он придвинул накрытый столик к креслу герцогини, сам уселся против нее и стал ухаживать за нею, не переставая весело болтать.

-Позволите налить вам? - спросил он, взяв графин с белым вином.

-Это что за вино?

-Белое луарское! Я люблю его больше всех других!

-Ну, так и пей его сам на здоровье. Я же предпочитаю жюрансонское! - и с этими словами Анна взяла графин названного вина и налила себе полный стаканчик.

Они ужинали очень нежно, весело и мило. Не переставая слушать остроумную болтовню пажа, герцогиня время от времени прихлебывала вино. Вдруг она сказала:

-Как странно!.. Меня клонит ко сну!

-Тут нет ничего удивительного,- возразил Рауль,- ваше высочество еще не отдохнули от нашего продолжительного путешествия!

Однако с каждой минутой Анна Лотарингская становилась все более утомленной, а через час спала глубоким, непробудным сном. Тогда Рауль вышел из комнаты и отправился к мэтру Гардуино. Тот при виде юноши коротко спросил:

-Ну?

-Она спит!

-Значит, теперь мы можем впустить наваррского короля! Тогда Рауль спустился к входной двери и отпер ее.

XII

Весь день король Генрих III не видал Крильона, зато прибыл герцог Гиз и выказал такую почтительность, такую преданность, что король окончательно встал на точку зрения Келюса и решил, что Генрих Наваррский - просто интриган!

Оставшись наедине с Келюсом, король сказал, положив локти на стол:

-Ну-с, друг мой Келюс, что ты думаешь о моем кузене?

-Я думаю, государь, что было большой ошибкой не арестовать этого наваррского королишки, который старается поссорить ваше величество с лучшими друзьями!

-Неужели ты думаешь, что это легко сделать?

-Арестовать наваррского короля? Господи! Для этого достаточно трех ландскнехтов и гвардейского капитана.

-А Крильон?

-Ну вот еще! Можно, кажется, разок обойтись и без благословения Крильона! Да ведь герцога нет в данный момент в Блуа.

-Разве? Где же он?

Келлюс принял таинственный вид и стал врать без зазрения совести:

-Он отправился в Орлеан; там у него имеется на примете богатая вдова, на которой он собирается жениться.

-Вот как? Это забавно!.. Значит, он мне не помешает! Гм... все это очень важно, очень... Но что я с ним сделаю, если даже решу арестовать?

-Да отправите его в Венсенскую крепость, только и всего!

-Сбежать можно отовсюду, и только положение значительно ухудшится. Покойный брат-король посадил Генриха Наваррского однажды в эту самую Венсенскую крепость, а он преспокойно скрылся оттуда.

-Ну, в таком случае проще всего было бы втихомолку отделаться от этого королишки! О, я знаю, что вы, государь, не любите мешаться в такие дела! - поспешил сказать Келюс, заметив, с каким отвращением король отшатнулся от него.- Но к чему же тогда иметь верных, преданных друзей? Эти друзья вовсе не обязаны знать, что данный субъект - именно наваррский король. Мало ли какие ссоры происходят в темноте!.. И если в Луару будет спущено одним трупом больше, то что за беда, особенно если обо всем этом никто не узнает!

-Но о каких друзьях ты говоришь? Кто они?

-Во-первых, я сам. потом Эпернон и Шомберг!

-Но я сослал Шомберга!

-Так-то так, но это так скоро не делается, и едва ли Шомберг уже уехал.