Константин Никифоров - Сербия на Балканах. XX век

На завершающем этапе боснийской войны НАТО уже откровенно вмешалась в нее на антисербской стороне, первый раз в своей истории участвуя в военных действиях, причем вне зоны своей ответственности. А Россия уже совершенно бесцеремонно была отодвинута в сторону, в ее услугах больше не нуждались. Она была нужна лишь в качестве вспомогательного участника урегулирования, для придания ему большей легитимности и для уже традиционного давления на сербов. Такую чисто вспомогательную роль сыграла Россия и во время переговоров по мирному урегулированию в Дейтоне, и во время миротворческой операции в послевоенной дейтонской Боснии.

Самым удивительным было то, что российская дипломатия публично объявляла свою политику невероятно успешной, докладывала о все новых и новых победах, о том, что влияние России в югославских событиях постоянно усиливается. В жизни все было с точностью до наоборот.

В начале 1996 г. А. Козырев был отправлен в отставку. Характерно, что Ельцин поставил ему в вину две вещи: расширение НАТО на восток и отсутствие «четкости» в политике по отношению к Югославии. Министром иностранных дел России стал Е. Примаков. Он уже прямо говорил про национальные интересы России. Усилились связи России не только с Западом, но и с Востоком. Внешняя политика стала определяться как многовекторная. Более четко заговорили и о многополярном мире. Однако в целом российской дипломатии не удалось переломить негативные для России тенденции и добиться уважительных равноправных отношений с Западом.

Характерно, что кризис вокруг событий в сербском крае Косово мало что изменил и с точки зрения внешнего вмешательства, и с точки зрения позиции России. И вновь дело дошло до нападения НАТО на сербско-черногорскую Югославию в марте 1999 г. И во многом именно стараниями российского спецпредставителя В. Черномырдина Западу удалось выкрутить сербам руки и сломить их сопротивление.

Знаменитый поворот самолета Примакова над Атлантикой и не менее знаменитый марш-бросок российских десантников из Боснии в Приштину в 1999 г. до и после бомбардировок Сербии не стали еще поворотом в балканской политике России. После этого довольно долгое время Россия, набив много шишек в югославском урегулировании и оказавшись фактически вытесненной с Балкан, почти демонстративно не вмешивалась в балканские дела. Теперь о победах в дипломатических верхах России уже не докладывали. Наоборот, вспоминали о событиях в бывшей Югославии с явной неохотой или не вспоминали вовсе. Показателем отношения России к Балканам стал вывод из Боснии и Косово немногочисленных российских миротворцев летом 2003 г.

Но главное даже не это. Главным было данное этому выводу объяснение. Напомним, что вывод войск из Косово официально объяснялся тем, что обстановка в крае уже настолько нормализовалась, что в российском контингенте нет необходимости. Тогда как объяснять это надо было совсем другим – тем, что Россию не устраивает формат операции и ее истинные цели, не устраивает вспомогательная, подчиненная роль России, отсутствие у нее самостоятельного сектора ответственности и т. п.

Такое объяснение потеряло всякий смысл, когда меньше чем через год, в марте 2004 г., в Косово прошли новые погромы сербского населения. Через два месяца, 3 июня 2004 г., президент России В. Путин встретился в Сочи с премьером Сербии В. Коштуницей. Путин уже совсем иначе расставил акценты, говоря о российском участии в косовском урегулировании. По его словам, Россия будет в нем участвовать только в том случае, если увидит, что она нужна и решения принимаются при ее участии. Он сказал: «Мы вывели оттуда свой воинский контингент не потому, что нам безразлично, что происходит в Косово, а потому, что присутствие контингента, который ни на что не может повлиять и ничего не решает, бессмысленно» [278].

Многие тогда не обратили внимания на эти слова. Но нам представляется, что именно они обозначили начавшийся поворот во внешней политике России, завершившийся упомянутой мюнхенской речью В. Путина 10 февраля 2007 г.

Повторим, слова Путина в Мюнхене, публичный отказ от податливости 1990-х годов, откровенный разговор о том, о чем раньше предпочитали умалчивать, вызвали болезненную реакцию его западных партнеров. Тяжело было отказываться от взятой на себя самочинно прерогативы единолично интерпретировать все мировые процессы и события.

Все это очень важно. Нормальная политика всегда предполагает то, что вещи будут называться своими именами. Только тогда, когда Россия четко обозначит свою позицию, к ней начнут серьезно относиться. Тем более что многие вопросы нуждаются в серьезном обсуждении. Ни Россия, ни НАТО не могут в одиночку решить многие проблемы, например, разоруженческую или афганскую. Но отношения между ними должны быть не выставочными, а будничными, рабочими. А главное – это сотрудничество должно быть честным с обеих сторон.

Указанный поворот во внешней политике России был, конечно, обозначен не только на вербальном уровне, но и в практических делах, в том числе и на балканском направлении. В частности, российская политика активизировалась в связи с проблемой нахождения статуса Косово. Причинами этого называют желание России конвертировать свои экономические успехи времен высоких цен на энергоносители в политический вес. Однако, на наш взгляд, желание России не допустить нового нарушения международного права было важным не только для нее, но и для других стран и всего мироустройства.

Россия это прекрасно понимала. Отсюда и все ее заявления о том, что необходимо выработать «универсальные принципы» решения подобных конфликтов, которые могут быть применены к любой ситуации, а не только к Косово. К сожалению, Россию не послушали, спровоцировав тем самым признание ею независимости Абхазии и Южной Осетии.

На Западе часто говорят, что признание независимости Косово, пусть и с нарушением международного права, положит конец балканским раздорам. Но кто знает Балканы, понимает, что здесь ничего просто так не заканчивается. Вспомним, что Берлинский конгресс, отдав Боснию и Герцеговину Австро-Венгрии, спровоцировал тем самым в определенной мере и выстрелы Гаврилы Принципа в 1914 г., и боснийскую войну 1992–1995 гг.

Как пишет Дж. Кер-Линдзи, «вопреки часто повторяющимся утверждениям о том, что косовская независимость необходима для стабильности региона, в действительности появились основания для других долгосрочных проблем в регионе. Прежде всего в соседней Боснии и Герцеговине боснийские сербы в провозглашении независимости Косово увидели возможность для выдвижения своих требований о государстве или объединении с Сербией» [279].