Алексей Иванов - Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории

Теперь пару слов о демократии Орлика. Согласно конституции, гетман должен стоять на страже православия, препятствовать распространению других религий, а если у тех появятся последователи, то таковых искоренять. Кроме того, требовалось не давать разрешение на проживание последователям чуждых вер, а особенно иудаизма.

Ну и напоследок самый интересный пассаж из «конституции». «Ясновельможний гетьман повинен домогтися … відновлення колишніх побратимських стосунків із Кримською державою, оружної підтримки від неї і підтвердження вічної приязні…Він буде зобов'язаний… дбати про те, щоб не було ані нейменших порушень тривкого договору з Кримською державою. Щоби побратимські стосунки з нею не зневажалися і не порушувалися самовільно зухвалими порушниками з нашого боку, які, за звичкою розбійного люду, не соромляться ламати і переступати не лише звичаї дружби і сусідства, але й мирні договори».

Крымских татар, чьи набеги сотни лет были самым страшным кошмаром всех жителей Поднепровья, Орлик называет своими побратимами. Нужно ли комментировать это? А ведь он не ограничился простыми словами. Уже зимой 1711 года люди Орлика вместе с татарами совершили набег на Малороссию, захватив и продав в рабство тысячи крестьян. После чего казаки окончательно признали власть Крымского хана и по его разрешению на татарских землях в районе нынешнего Херсона основали новую Сечь. Правда, хорошо зная повадки своих новых подданных, хан отобрал у казаков пушки и запретил строить вокруг Сечи укрепления. После чего для запорожцев настали тяжелые времена. Татары использовали их исключительно как рабочую силу и пушечное мясо. Не удивительно, что уже в 1716 году казаки стали проситься в подданство к русскому царю. Однако прощать изменников Петр Великий не собирался. Только в 1733 году новая императрица Анна Иоанновна, разрешила вернуться потрепанным жизнью казакам в русские владения.

Как известно, родной брат экс-президента Украины Пётр Ющенко создавал картинную галерею «известных украинцев». Где, как поговаривают, насчитывалось до 4 тыс. портретов. Есть там и портрет Владимира Ивановича Вернадского. Однако очень сильно поспешили украинские националисты: великий — да, украинец — нет.

С одной стороны, рядом с портретами Ивана Грозного и Яна Собеского (которые и слова-то такого «украинец» не знали) Владимир Иванович смотрится вполне гармонично: он и слово такое знал, и даже был учредителем Украинской Академии Наук. Вернее, мифологема на современной Украине выстроена так, что великий украинец Вернадский от переизбытка «свидомых» чувств на пару с Михаилом Грушевским открыл в Киеве национальную Академию Наук, чтобы тем самым вывести Украину как политический проект на новую ступень развития. Однако, детально ознакомившись с биографией, речами и записями великого учёного, можно понять, что приведённая выше мифологема всё-таки выдаёт желаемое за действительное. А гений российской науки исповедовал взгляды не только далекие от приписываемых ему, но и даже как бы совсем наоборот: высказывал идеи которые на современной Украине не очень-то приветствуются.

Биография Владимира Ивановича Вернадского весьма богата на события, факты, научные и философские работы. Поэтому мы не будем слишком уж подробно исследовать жизнь великого учёного, а остановимся лишь на теме русско-украинских отношений, пунктирной линией прошедшей сквозь его жизнь.

Семейство Вернадских своим предком считало литовского шляхтича Верну, перешедшего во время восстания Богдана Хмельницкого на сторону малороссийского гетмана. Некоторые исследователи делают предположение, что имя Верна — это русифицированный вариант католического имени Бернард.

В середине XIX века, после походов Суворова, дед Владимира Ивановича — Василий Иванович — поселился в Киеве. Здесь же родились отец В.И. Вернадского — Иван Васильевич (1821–1884 гг.) и мать Анна Петровна (урожденная Константинович). Иван Васильевич окончил философский факультет Киевского университета, а в 1849 году защитил докторскую диссертацию и стал профессором Киевского университета. Переехав в Москву, а позднее — в Петербург, Иван Васильевич занимался анализом экономических проблем страны и изданием экономических журналов, преподавал в Московском и Петербургском университетах.

Кстати, Ивана Васильевича тоже записали в «великие украинцы», по крайней мере, в основатели «украинской политэкономии». Хотя единственное, что проукраинского было в жизни Ивана Васильевича, это то, что он неодобрительно воспринял Эмский Указ 1876 года об ограничении использования украинского языка. Но это было общее умонастроение российской либеральной интеллигенции, к которой принадлежал и Иван Васильевич, и в будущем будет принадлежать его сын, появившийся на свет 12 марта 1863 года в Петербурге.

Через пять лет в связи с болезнью Ивана Васильевича семья Вернадских переехала в Харьков, где Володя вскоре поступил в Харьковскую гимназию. В 1876-м году Вернадские возвратились в Петербург, где после окончания гимназии Владимир поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. По окончании которого был оставлен при нем хранителем минералогического кабинета.

Именно во время учёбы в университете Владимир Иванович пишет незаконченную и так и неизданную при его жизни статью «Угорская Русь с 1848 года», в которой горячо отстаивает права угнетённых Австро-Венгрией русских, описывая их ужасающее культурное, национальное и политическое положение. Причём, писалось это с позиции национального единства русской нации во всех своих ответвлениях.

Вот что он пишет в этой статье: «Политические границы, отрезавшие от русского народа часть его, не должны, да и не могут окончательно разорвать их, заставить забыть своё кровное родство. Они не могут заглушить в нас то чувство обиды, которое чувствуется при известиях и фактах об оскорблении нашей национальности за пределами нашего государства презрительным к ней отношением; они не могут заглушить негодования, в нас являющегося, при известиях о систематическом стеснении, угнетении и, наконец, совершенной смерти русского народа, отдалённой, но все же родной его части. Кто действительно русский, тот не может заставить заглушить в себе чувства ужаса, вызываемого в нём новейшими событиями в Угорской Руси. Неужели мы дадим погибнуть в бессильной борьбе русскому народу в Венгрии, неужели всё равно для русского общества гибель 500–600 тысяч своих родичей и обращение их в заклятых врагов не России, а русского народа — мадьяр?»