Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Надо ж, где довелось встретиться! - пожимая руку, сказал я взволнованно. - Если б не твой любимый "бабай", то и не узнал бы.

- А я узнал тебя сразу, едва ты подсел к моему столику, - сообщил Андрей Гончаров. - Ты - тот бывший шкет - в сорок втором тебе было, кажись, лет десять - что постоянно ошивался около нас. Тезка моего соседа-стихотворца?

- Он самый.

- Тоже у Данька пашешь? (такая была фамилия у тогдашнего директора шахты No 1- 2 "Горская").

- Не совсем у него и не сказал бы, что "пашу": работаю литсотрудником в газете "За передовую шахту". Но перед этим почти год "отпахал" и в забое, пояснил я.

- Не понравилось и решил перейти на легкий труд?

- Скорее, перевелся, газета-то ведомственная. Причем, с сохранением среднего заработка, - подчеркнул я немаловажный факт.

- Ну да? - усомнился собеседник. - За какие такие заслуги?

- Редактор похлопотал. Он выбил штатную единицу, а я к тому времени, говоря газетным языком, зарекомендовал себя активным рабкором. Его устраивал мой стиль и умение интересно подать материал.

- Заметок за твоей подписью нам с Мартой не попадалось. Ты ведь Тютерев, кажется.

- Я за славой не гонюсь - подписываюсь псевдонимом. "Рассказы бывалого шахтера Всезамечаева Егора" попадались?

Так это твоя рубрика? - удивился почему-то Андрей. - Очень злободневно пишешь, молодец!

Но я не только критикую разгильдяйство. Рассказываю и о передовиках.

- Материал черпаешь из писем?

- Ну, письмами, к сожалению, нас балуют нечасто. Сам через день под землю спускаюсь, во все участки наведываюсь.

Ладно, об этом поговорим после... Как получилось, что ты оказался аж...

- ... у черта на куличках, - перехватил я его мысль. - Прямо из части, где служил, соблазнил меня вербовщик.

- На хутор вертаться не стал - вкалывать за пустой трудодень?

- Ну, не совсем поэтому... - не согласился я. - Просто накануне демобилизации правительство бросило клич - "Все силы - на восстановление шахт Донбасса!" А мы ведь воспитались патриотами. Но об этом тоже потом. Сперва расскажи, как очутились здесь. И что случилось тогда, в середине сентября 42-го года? Я до сих пор толком ничего не знаю.

И пошло-поехало... Уже и Таня сменилась, сидела рядом, с интересом слушая наши воспоминания; давно кончились танцы под радиолу на площадке перед клубом имени Артема, что за сквериком, а мы все сидели и не могли наговориться.

Прошло много лет с тех пор, как разошлись наши жизненные пути-дороги. И вот судьба снова свела нас вместе вдалеке от Кубани - в этом захолустном шахтерском городишке.

Выяснилось, что Андрей "пашет" на этой же шахте проходчиком горных выработок. Как передовик производства и семьянин - у них с Мартой родились двойняшки - получил трехкомнатную квартиру. Живут впятером, но Ольга Готлобовна с дочерью и внучатами отбыли в гости к родственникам, и Андрей на это время вынужден был ходить в столовку.

Что же до хулиганствующей шайки, то все объяснилось просто: он по-прежнему увлекается спортом, вернее сказать - довольно варварской его разновидностью -боксом. Более того, пребывает в звании чемпиона Луганской области.

Бывая в гостях, узнал я от них с Мартой и о необыкновенных приключениях, выпавших на долю юных кубанцев. По журналистскому обыкновению, услышанное было подробно записано в блокнот, который хранился до поры до времени. На основе этих записей спустя почти полвека была написана эта трилогия. С которой, думается, не без интереса познакомился читатель. Или, на худой конец, если опубликовать не удастся, то мои потомки - внуки и правнуки.

Часть третья

На хуторе после 14-го

Комендант появился "у себя" позже обычного и в сопровождении офицера молодого, щеголеватого, с холеным лицом - которого Ольга Готлобовна видела впервые. Кивнув на ее приветствие, хозяин кабинета жестом предложил гостю кресло с почтительностью, какая могла быть оказываема более высокому по должности.

- Вы, фрау Ольга, мне сегодня не понадобитесь, - вместо приглашения садиться сообщило начальство. - Отпускаю вас управляться по хозяйству.

- Спасибо, господин Безе, - поблагодарила она. - Дел накопилось, как говорят в таких случаях русские, непочатый край!

С тех пор, как перебрались из хутора в станицу, ей выпало всего два выходных, и возможность управиться по хозяйству была весьма кстати. И в то самое время, когда Марта с Андреем попались в ловушку на станичном рынке, ее мать как раз спускалась по ступенькам бывшего стансовета...

Не застав дома никого, кроме Тобика, она подумала, что дети составили компанию отцу - втроем отправились за веточным кормом. В станице с кормежкой возникли трудности, козу перевели на стойловое содержание, и в качестве корма пока что служили ветки кустарников. Животное поедало их охотно, но приносить приходилось несколько раз на дню. Впрочем, старик считал это занятие своего рода моционом, и оно не было ему в тягость.

Удивилась, когда отец вернулся один:

- А где же... разве ребята не с тобой?

- Нет, как видишь. Тебе что, дали наконец отгул?

- Комендант отпустил на целый день. А куда отлучились дети?

- Андрюшка ушел к себе на хутор, а внучка - немножко проводить. Я думал, она уже вернулась.

- И как давно они ушли? - спросила мать обеспокоенно.

- Часа два тому назад. А что такое?

- Да нет, ничего... Странно, однако, что провожание затягивается...

- Молодежь, куда им торопиться? Заговорились да и задержались.

О том, что Андрею необходимо было уйти как можно раньше и что Марта уговорила его остаться "еще на денек", он не знал и потому в затянувшемся провожании ничего странного не усматривал.

Вытряхнув из мешка принесенный корм, он ушел снова, пояснив:

- Вчерашним массажем ты изгнала всю хворь. Схожу еще разок, покуда не жарко.

Прошло еще около часа, дочь не возвращалась, и у Ольги Готлобовны появилась серьезная обеспокоенность... Но, как ни странно, не в связи с возможной облавой: о подготовке к ней она бы наверняка узнала, так думалось ей. Просто пришел на память утренний разговор, когда Марта высказала горячее желание повидаться с хуторскими друзьями и подружками. Не находя иного объяснения случившемуся, невольно предположила, что та либо не поняла ее запрета, либо... позволила себе ослушаться.

Такого за дочерью пока не водилось, но - успокаивала она себя - все течет, все меняется: девочка подрастает, становится все более самостоятельной, обретает и право на независимость. Возможно, не обошлось тут и без стороннего влияния...

Поставив греться воду, готовя генеральную стирку, Ольга Готлобовна занята была мыслями о дочери: не допускала ли излишней слабинки в воспитании? Не рано ли положилась на ее самостоятельность и благоразумие? И не случилось ли так, что Андрей стал для нее большим авторитетом, чем сама мать? Ежеминутно вслушивалась, не поскуливает ли То-бик, встречая хозяйку; но, увы, напрасно.