Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Та яки, в биса, партизаны!.. Вынтовка - мое личнэ оружие. Батальен отступав блызько от станыци, - стал объяснять заподозренный в связях с партизанами, - а у меня тута двое диток та хвора жинка... У нэи беркулез. Отпросывся на мынутку - глянуть, як воны тута, та дома й остався. А не здав - так усе було николы...

Задав еще пару вопросов, Пферд поставил резолюцию: "В расход всю семью".

Следущим для допроса был доставлен подросток лет шестнадцати невысокий, коренастый, лицо в оспинах. Тоже со следами побоев и со связанными назад руками. Поставив его среди кабинета, подручный встал в дверях - ноги шире плеч, руки за спиной.

- Назови фамилию и имя, - перевела Ольга Готлобовна требование помощника коменданта.

- Спешу, аж падаю! - скривившись в презрительной усмешке, дерзко отпаял тот, с ненавистью глядя ей в глаза.

- Это нужно не мне, а господину помощнику коменданта, - вынуждена была пояснить переводчица.

- Сморкаться я хотел на твоего господина! И на тебя тоже. Вот это видели? - Он скрутил две дули и, поскольку руки связаны назад, повернулся к столу спиной.

Подручный без перевода понял смысл сказанного, подскочил, врезал мальцу по шее. Тот качнулся, но на ногах устоял. Ольга Готлобовна, смягчив, перевела в том смысле, что арестованный, похоже, не совсем нормален. А ему заметила:

- Напрасно ты петушишься. Здесь не то место, где можно хорохориться и дерзить безнаказанно...

- Плевал я на ваши наказания! Так и переведи этому одноглазому козлу. И больше я не скажу вам ни слова. - Подросток демонстративно отвернул в сторону рябое, с фонарем под глазом, лицо.

- Отвечать на вопросы отказался... - пожала плечами переводчица.

- Вижу. Ничего, он у меня заговорит! Сегодня пощажу ваши нервы. К тому же, у меня срочное дело. Увести! - приказал подручному.

- Тут задержали еще одного ублюдка. Тащить? - спросил тот.

- За что?

- Отирался у входа, сбил с ног одного из здешних болванов... я имею в виду полицая.

Пферд глянул на часы, поморщился, досадливо крутнул головой - видно, времени и впрямь было у него в обрез. Заметив недовольство шефа, адъютант, уже схвативший рябого за шиворот, спросил:

- Оставим на завтра?

- Я, возможно, займусь ими еще сегодня. - К переводчице: - Я отлучусь, допросите без меня, заведите дело - и под замок.

Задержанным оказался юноша на вид лет семнадцати, крепко сбитый, развалистый в плечах, аккуратно одет. Держась несколько виновато, но уверенно, он пристально смотрел на переводчицу; та, похоже, тоже его узнала.

- Назови имя и фамилию. - Ольга Готлобовна положила чистый лист бумаги, приготовившись записывать показания.

- Кулькин Иван... Да вы меня должны знать: я с хутора.

Несколько смущенный таким приемом, Ванько хотел приблизиться к столу. Немец сорвался с места, схватил за шиворот и снова оттащил на середину кабинета. Хотел связать руки, но переводчица остановила:

- Ганс, оставь его, он не опасен. Если хочешь, можешь пойти покурить, твоя помощь не понадобится, - предложила помощнику; но тот не вышел, встав на свое место у двери.

- Этот молодчик по-русски не знает ни слова, - притворно-назидательным тоном сообщила она Ваньку. - Делай вид, что отвечаешь на вопросы и держись скромно. Что ты делал возле комендатуры и почему напал на полицая?

- Я его, вобще-то, не трогал... Подошел, смотрю себе на орла, что при входе - уж очень он у них грозный. Жду, у кого бы спросить, как найти вас. А он привязался: пошел вон да пошел вон. Отпихнул его чуть, а он возьми да упади. - Ольга Готлобовна делала вид, что записывает показания, а Ванько тем временем продолжал: - Пришел узнать про Андрея. Он у вас был?

- Он, кстати, вел себя осмотрительней - дожидался меня в стороне. Я вышла поздно, и ему пришлось заночевать у нас. Утром дочь пошла его проводить и домой не вернулась. Мы было решили, что Марта ушла с ним к вам погостить... Выходит, они исчезли оба. Куда - пока и сама не знаю.

"Помощник" проявлял излишний интерес к их беседе, и она не стала сообщать большего.

- Странно... - Ванько готов был усомниться, но сухой блеск глаз, тревога в словах убеждали. - Если что выяснится, обязательно дайте нам знать. Хотя... мне и самому еще нужно как-то выпутаться...

- Тебе-то я помогу. Ганс, - обратилась к торчавшему в дверях истукану, - за этим подростком я не установила никакого криминала. Кроме пустяковой ссоры с этим, как вы выразились, болваном-полицейским, который упал, оступившись на ступеньках. Будь здесь господин Пферд, он бы его отпустил: парень отирался просто из любопытства!

- Шеф разберется! - отрезал тот. - Он приказал запереть и этого!

- Тебя ненадолго поместят в камеру, - пришлось объяснить Ваньку. -Я хотела отпустить прямо сейчас, но этот служака уперся. Как только появится комендант - а он отлучился на час-полтора, - ты будешь освобожден, это я обещаю твердо. Не переживай, все обойдется!

Ганс втолкнул не сопротивлявшегося Ванька в небольшое полутемное помещение, служившее каталажкой, - с одним окошком у потолка и довольно прочной дверью. Не успел он освоиться с сумраком, как кто-то схватил его за руку, спросил с хрипотцой:

- С допроса? Не били? За что сцапали?

- С допроса. Не били. А сцапали так, из-за пустяка.

- Они, сволочи, и за пустяк так отметелят!..

- Всяко может статься... - Ванько рассмотрел следы побоев на лице сокамерника. - А тебя за что так разукрасили?

- Давай сперва познакомимся. - Он стиснул Ваньку ладонь. - Меня звать Степан. Голопупенко, может, слыхал?

Ванько охотно ответил на рукопожатие.

- Ты чо это? Как клещами, - выдернул пальцы Голопупенко.

- Извини, Степа, не рассчитал... Меня зовут Иваном. А фамилии твоей не слыхал, я не станишный.

- Не наш, значит... А откуда?

- Считай меня своим, а откуда - долго рассказывать, - уклонился от полного ответа хуторянин.

Глаза приспособились к сумраку, и он видел теперь и синяки, и ссадины, и даже оспины на лице товарища по несчастью.

- Ну, тебе, браток, и досталось, - заметил он сочувственно.

- Мы ему, козлу смердячему тоже вломили - запомнит надолго!

- Кому это - "ему"?

- Старосте, кому же еще! Который заманивал нас ехать за товаром... хотя ты, наверно, ничего об этом не знаешь. Вобщем, мы с ребятами отомстили за наглый обман. Отдубасили, как хотели! Вот токо на другом погорели. Я погорел, - поправился Степан. - Братва успела смыться.

- Что ж это у вас за братва, что сами удрали, а тебя бросили?

- Этот выскочил с винтовкой, стал стрелять... И оказался, гад, боксером - как зведанул меня в висок, ажно памороки вышиб. Не помню, как все и кончилось.

Слушая, Ванько изучал кутузку. Грязный цементный пол, штукатурка снизу исцарапана какими-то письменами. Застарелый мусор сгорнут в один из углов, оттуда воняло. В противоположном, прямо на цементе, сидело еще двое обитателей - мужик со связанными назад руками и девчонка в светлом платье, надорванном спереди, босая. Правый ее кулак, сжимавший разорванное место между бугорками грудей, пересекла наискосок темная полоска. Безучастная к происходящему, она по-родственному склонилась к мужчине лицом.