Сергей Демкин - Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных

Впрочем, есть еще одна причина немногочисленности старинных кладов-сокровищ. Вплоть до середины XVIII века в России не велась промышленная добыча золота и серебра для чеканки монет. Драгоценные металлы в виде слитков и денег — серебряных талеров и золотых венгерских дукатов, именовавшихся на Руси «угорскими», — ввозились из-за границы и поэтому были слишком дефицитными, чтобы изымать их из обращения. Так что кладам-сокровищам просто неоткуда было взяться. Тот же Маржерет пишет: «Не высылая денег за границу, но ежегодно скупая оные, россияне платят иноземцам обыкновенно товарами… Даже сам царь серебром платит только тогда, когда сумма не превышает 4 или 5 тысяч рублей, обыкновенно же пушным товаром или воском».

И все-таки кладов на Руси было захоронено великое множество. Правда, денежный номинал их невелик — от 100 до 1000 копеек. Если взять XVI–XVII века, то половина тогдашних кладов не превышала по стоимости Ю, а треть — 30 рублей. Самый ценный состоял из 50 тысяч копеек. Зарыт он был священнослужителями одной из вологодских церквей и являлся ее казной. Позднее размеры кладов стали расти — в начале XVIII века уже пятую часть потайных захоронок составляли суммы от 40 до 500 рублей, зато число их сократилось.

Встречаются старинные клады в основном на месте городских посадов, где жили мелкие торговцы и ремесленники, а также в наиболее обжитых сельских районах. Прятали их и служивые люди на территории тогдашних городищ. Для всех этих людей такие потайные захоронки были своеобразными «сберегательными кассами», куда они откладывали копейки, деньги и полушки, чтобы постепенно собрать необходимую сумму на какую-то значительную покупку. По нынешним стандартам их можно рассматривать как «целевые вклады» в Сбербанк.

О том, насколько широко они были распространены, свидетельствуют кубышки — специальные емкости для хранения денег. В XVI–XVII веках без такого глиняного «мини-сейфа» не мог обойтись ни один более или менее состоятельный человек. Кубышка представляла собой глиняный горшочек сферической формы с высоким узким горлышком. Благодаря своей форме они легко выдерживали большое давление, их можно было закапывать в землю или закладывать камнями, не боясь нечаянно разбить. К тому же им были не страшны ни вода, ни пожар. Московские гончары делали чернолощеные кубышки, похожие на металлические. В Пскове, Новгороде, Смоленске была другая мода: там их покрывали поливой желтого или коричневого цвета. В глухих, удаленных от больших городов местах деревенские гончары делали «мини-сейфы» просто из необожженной глины. Прятали их обычно во дворе под стенами хозяйственных построек — клети, амбара, погреба. Достаточно было заложить ямку дерном или засыпать землей, а сверху положить приметный камень, и никто, кроме хозяина, не мог обнаружить тайник с кладом.

Конечно, для охотников за сокровищами старинные клады не представляют большого интереса. Другое дело историки. Для них эти клады — ценнейший источник объективной, беспристрастной информации, тогда как письменные свидетельства обязательно несут отпечаток личности тех, кто оставил их, или просто имеют «ведомственное» происхождение. Вот что пишет в этой связи доктор исторических наук А. С. Мельникова, много лет занимающаяся изучением денежных кладов: «На первый взгляд монетный клад — это большая или маленькая кучка монет. Но монеты можно датировать — и тогда становится известно, когда был спрятан клад. А «когда» — это значит заглянуть в историческую совокупность событий, на фоне которых существовал владелец клада со своей личной судьбой, это возможность увидеть, как пересеклась личная судьба человека с историей. Если удается точно установить место находки клада, создается возможность проверить, не являлось ли данное место ареной исторических событий. Можно попытаться решить вопрос — почему именно в этот год или месяц и именно здесь человек решил спрятать свои сбережения. Что послужило причиной тому?

Но ведь клад — это определенная сумма денег, большая или маленькая. Изучая клад, мы пытаемся определить — кто был владельцем клада, каким было его имущественное и социальное положение. Мотивы захоронения клада у людей, относящихся к различным социальным группам, могли быть разными. Крестьянин, например, хранил собранные деньги для выплаты «пожилого» своему феодалу — суммы, равной одному-двум рублям, благодаря чему в Юрьев осенний день он мог переменить владельца; после отмены Юрьева дня он собирал и прятал деньги для выплаты денежного оброка. У ремесленника были другие заботы. Он должен был копить деньги для закупки сырья и оборудования, чтобы иметь возможность бесперебойно заниматься своим ремеслом… Свои причины прятать деньги были у мелких дворян, получавших денежное жалованье за ратную службу… Изучая, сопоставляя и анализируя данные монетных кладов, мы проникаемся психологией человека прошлого, видим его как бы через объектив скрытой камеры».

Другими словами, в каждом кладе отражена судьба человека, а в некоторых — важные исторические события. Взять, например, Смутное время — начало XVII века, когда Русское государство очутилось на краю гибели после воцарения на престоле в 1605 году самозванца Лжедмитрия I, галичского дворянина Григория Отрепьева, и последовавшей затем польской интервенции.

…Весной 1975 года семья москвичей отправилась на Майские праздники в байдарочный поход по Иваньковскому водохранилищу у южной границы Тверской области. На одном из привалов их дочь решила половить рыбу на удочку. Выбирая подходящее место, она вдруг увидела, как что-то блеснуло в корнях подмытого паводком дерева у самого среза воды. Это оказался клад из 399 серебряных монет, который москвичи передали в Исторический музей.

Разбирая их, ученые обнаружили две монеты, которые отличались от всех, что чеканились при Иване Грозном, его сыне Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове. На них значилось: «Царь и великий князь Дмитрий Иванович всея Руси». Это говорило о том, что самозванец был настолько уверен в прочности своей власти, что стал даже чеканить деньги со своим именем. Причем они специально распространялись «в целях агитации» по как можно большей территории: клады с небольшим числом таких монет найдены в Московской, Тверской, Рязанской, Брянской, Орловской, Новгородской и Псковской областях.

…А вот другой «контрпример», относящийся к той же эпохе. В 1959 году житель города Загорска Московской области сажал картофель на своем участке возле Вифанских прудов неподалеку от Троице-Сергиевого монастыря. И подцепил лопатой горшок, в котором было более тысячи монет Ивана Грозного, Федора Иоанновича, Бориса Годунова, Лжедмитрия I, Василия Шуйского и Владислава Сигизмундовича, польского королевича, правившего в Москве в 1610–1612 годах. Причем 83 монеты, хотя на них значилось «царь и великий князь Федор», по весу были легче тех, что чеканились в его правление в конце XVI века.