Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

С другой стороны, у противников были свои слабости. Их коалиция была непрочной. В интеллектуальном отношении никто из них не выдерживал сравнения со старыми большевиками. Позднее старый Куусинен заметил, что из всех известных ему оппозиций только эта не имела политической платформы[58]. Позже идеологом и вдохновителем группы стали считать только Молотова, который и после поражения не отказался от борьбы. Он был также и кандидатом в предполагавшийся новый Секретариат партии[59]. Молотов активно защищал всю деятельность Сталина, с которым был тесно связан 30 лет, но в 1957 г. даже Молотов не мог предложить просто восстановить сталинскую систему.

Ворошилов, Каганович и Молотов пользовались большей, чем Хрущев, известностью. Однако они несли и большую, чем другие руководители, ответственность за отрицательные последствия сталинского правления. Ворошилову не могли забыть и посредственного /447/ командования во время войны. Все они были, скажет впоследствии Хрущев, «погасшими звездами»[60]. Они расходились во многих вопросах, но объединялись в одном — недоверии к Первому секретарю. Однако их реальная власть в последние годы уменьшалась по мере возрастания власти Хрущева. Армия под руководством Жукова помогала победителю.

Гарантией против возвращения к жестоким методам решения политических конфликтов стали секретные переговоры с проигравшими. Их не тронули. Удаленные из правительства, они получили второстепенные посты: Молотов — посла в Монголии, Маленков и Каганович — посты директоров отдаленных предприятий (первый — в Казахстане, второй — на Урале). Все они остались членами партии.

Подлинной жертвой этого столкновения стала коллегиальность руководства. По тактическим причинам некоторым оппозиционерам (Булганину, Ворошилову, Сабурову и Первухину) на некоторое время оставили их посты. Вероятно, Хрущев предпочитал не показывать стране и миру масштабы оппозиции в старом Президиуме ЦК (только в закрытой партийной информации был дан более полный отчет о событиях). На несколько месяцев Булганин остался Председателем Совета Министров, а Ворошилов — еще дольше Председателем Президиума Верховного Совета. Однако и тот, и другой были лишены реальной власти. Получили повышение и стали членами и кандидатами в члены Президиума ЦК те, кто показал себя энергичным сторонником Хрущева (Аристов, Беляев, Брежнев, Козлов, Игнатов и маршал Жуков). Победа еще более возвысила Первого секретаря.

Хрущев завоевал неограниченную власть в партии и государстве. Однако он ею не долго пользовался. Уже на более ранних этапах советской истории мы могли заметить, что наиболее благоприятными для развития СССР периодами были не периоды мнимого единодушия в верхах, а те из них, когда политическая борьба выходила наружу. Так было в 20-е и 30-е гг.[61]. Так было и теперь. Руководству, разобщенному внутренними разногласиями, дорогой ценой удалось вывести страну из глубокого кризиса после смерти Сталина. Несмотря на трудности, Хрущев проявил себя в этой операции наилучшим образом. Однако после падения оппозиции он, вероятно, думал, что теперь сможет показать себя как руководитель. В действительности произошло иное: стихла та взаимодействующая борьба, которая одновременно и контролирует, и стимулирует любой коллектив и любого руководителя.

Один иностранный наблюдатель проницательно заметил: «Хрущев — человек большой интуиции, и он так ясно видит свои способности, что порой переоценивает их»[62]. Так и случилось.

В результате конфликта нарушилось не только равновесие в верхах. /448/ Разногласия касались ряда важных проблем прошлого, настоящего и будущего. Однако, как и прежде, начиная с 30-х гг., о конфликте ни страна, ни партия не были проинформированы. Были две возможности: предстояли съезд и дискуссия о реформе в промышленности. Можно было их использовать для широкого и свободного обсуждения. Однако сталинские традиции возродились. Была утрачена возможность заполнить пустоту, после крушения общей веры низов и верхов, расширением демократического участия в решении политических проблем. Эту возможность и не принимали в расчет. Боялись эффекта распада. Многие из идей, выдвигаемых оппозицией, принадлежали не только ей. Они были широко распространены в аппарате и среди деятелей партии, поддерживавших Хрущева. Эти идеи имели глубокие корни в сталинском прошлом. Только решительная и долгая борьба в политической и культурной областях могла бы покончить с ним. Этой борьбы не вели, и прошлое продолжало жить.

Несколько месяцев спустя после столкновения с «антипартийной группой» Жуков потерял свое место в Президиуме ЦК и все политические посты, включая и пост министра обороны. Заменил его маршал Малиновский. Жукова отправили на пенсию в то время, когда он выехал с визитом в Югославию и Албанию. По возвращении он оказался перед свершившимся фактом. ЦК легко утвердил это решение. Жукова подозревали в бонапартистских намерениях[63]. Неизвестно, какие именно события напугали Хрущева и его коллег. Официально Жуков был обвинен в том, что хотел вывести Вооруженные Силы страны из-под контроля партии и установить в них «культ собственной личности». Позднее говорили, что он сократил число политических органов и их руководителей в армии[64]. Вероятно, Хрущев хотел помешать военным завоевать самостоятельную политическую роль. В советском обществе они никогда не играли такой роли, но, после того как их привлекли к участию в политических столкновениях после смерти Сталина, могли претендовать на нее. Авторитет Жукова был сам по себе достаточно высок, чтобы такая тенденция проявилась.

В нем видели возможного кандидата на пост Председателя Совета Министров вместо Булганина. Однако в марте 1958 г. на этот пост был назначен Хрущев, который сохранил и пост Первого секретаря ЦК КПСС. Так исчезло разделение власти, осуществленное после смерти Сталина. Это решение мало соответствовало решениям XX съезда. /449/

1. XX съезд КПСС, т. 1, с. 34–36. (Для более общего анализа см. там же,с.3-28.)

2. Там же, с. 36–41.

3. Там же, с. 22–23.

4. Там же, с. 455–463. (Сведения о его оппозиции см. XXII съезд КПСС, т. 1, с. 447–448).

5. XX съезд КПСС, т. 1, с. 91, 94, 101.

6. Там же, с. 3, 99.

7. Правда, 21 декабря 1955 г.

8. XX съезд КПСС, т. 1, с. 101 – 102.

9. R. е Z. Medvedev. Krusciov, p. 77.

10. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 301–328. (О знаменитой «клятве» Сталина см. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1. И. В. Сталин. Соч., М., 1953, т. 6, с. 46–51.)

11. XX съезд КПСС, т. 1, с. 335–342, 452–468, 550–556.

12. Там же, с. 618–626.

13. Там же, т. 2, с. 401–402. (См. также R. е Z. Medvedev. Krusciov, p. 78).

14. V. Vidali. Op. cit., p. 21, 26–27, 32–36.

15. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 102–103 (Хрущев предпочитал говорить о коллективном решении).