Коллектив авторов - Источниковедение

Один из возможных вариантов синтеза номотетического и идиографического подходов дает оригинальная эпистемологическая концепция А. С. Лаппо-Данилевского, к которой в конечном счете восходит метод компаративного источниковедения.

Как уже отмечалось, на рубеже XIX–XX вв. наблюдается кризис линейных моделей историописания, начинает осознаваться необходимость глобальных подходов к изучению истории. Одно из основных понятий в концепции А. С. Лаппо-Данилевского – мировое целое ; при этом объектом исторического познания выступает человечество как часть мирового целого. Понятие «мировое целое» не конструируется как эпистемологическая категория (например, как понятие общественно-экономической формации в марксизме). А. С. Лаппо-Данилевский констатирует восприятие человеческим сознанием мирового целого :

…только мировое целое, единое и единичное, становится в полной мере действительностью, каждая из частей которой лишь искусственно может быть извлекаема из реального единства для научного ее рассмотрения [542].

Таким образом, понятие мирового целого – это предельное понятие. Историк вычленяет объект своего исследования: человечество как часть мирового целого, наделенную сознанием и в качестве таковой воздействующую на мировое целое.

Кроме понятия «мировое целое», А. С. Лаппо-Данилевский вводит понятие «эволюционное целое», как часть которого рассматривается отдельный факт культуры (исторический факт). Поскольку факты культуры мыслятся как уникальные, не повторяющиеся во времени, «положение таких фактов в данном эволюционном целом <���…> может быть только одно» [543]. Выстраивая эволюционное целое, исследователь, оставаясь на позициях идиографии, должен иметь в виду не изменения, повторяющиеся в действительности (поскольку признание устойчивой повторяемости ведет к фиксации закономерности, что свойственно номотетике), а единичный процесс изменения – как таковой, взятый как целое.

А. С. Лаппо-Данилевский, отталкиваясь от современного ему деления наук на номотетические и идиографические, синтезирует эти понятия, рассматривая их как два подхода к единому объекту истории. Он пишет:

С номотетической точки зрения историк изучает то, что есть общего между изменениями, с идиографической – то, что характеризует данное изменение, отличает его от других и, таким образом, придает ему индивидуальное значение в данном процессе [544].

Необходимость сочетания номотетического и идиографического подходов в исследовании объекта культуры при ведущей роли идиографического вытекает из самой природы идиографии. Интересуясь каждым единичным уникальным фактом, исследователь вынужден выбирать из них факты с историческим значением. При номотетическом подходе критерием такого отбора выступает типичность, при идиографическом – ценность, определяемая в том числе и по силе воздействия на эволюционное целое . Таким образом, А. С. Лаппо-Данилевский, синтезируя номотетический и идиографический подходы, показывает, что отличие выявляется на фоне сходства, а сходство, в свою очередь, выявляется при элиминировании различий.

«Номотетическое изучение влияния среды на индивидуумов в ея уравнительном значении» в полной мере реализуется в основной классификационной единице источниковедения – виде исторических источников [545], что и позволяет на этой основе построить метод компаративного источниковедения.

Два основных вопроса сравнительно-исторического исследования – выбор одномасштабных и изоморфных объектов и определение критериев сравнения – мы и попытаемся разрешить на основе метода компаративного источниковедения, апробировав его в применении к сравнительно-историческому исследованию России и Западной Европы в Новое время.

Сравнительно-историческое исследование необходимо проводить в контексте как эволюционного, так и коэкзистенциального целого, и метод компаративного источниковедения предоставляет такую возможность. Но, прежде чем приступить к его демонстрации, проанализируем, как работает сравнительный метод в исторических теориях XVIII–XX вв., дабы четче выявить специфику и возможности источниковедческого подхода при решении этой методологической проблемы.

На протяжении XVIII – начала XXI в. задачи и метод сравнительно-исторического исследования развивались от прагматического сравнения отдельных фактов до сравнения крупных социокультурных структур как основы построения концепций глобальной истории.

Поскольку нас интересует по преимуществу сравнительно-историческое исследование не отдельных исторических фактов, а социокультурных общностей в их коэкзистенциальной и исторической составляющих, мы не будем обращаться к историческим трудам эпохи Просвещения, задача которых была дать нравоучительные примеры и посему «события и деяния» не оценивались по их месту в историческом целом, а сравнивались с вневременными моральными образцами.

Историк конца XVIII в. уже не мог вслед за лордом Болингброком сказать: «Защищенный от обмана, я могу смириться с неосведомленностью» [546]. Новое восприятие истории как целостного процесса, завершающегося в настоящем, заставило поставить совершенно новые проблемы: как при ограниченности и отрывочности источниковой базы воссоздать целостность?

Обратимся к попытке И. Ф. Шиллера (1759–1805) дать целостное видение исторического процесса. Историко-теоретическая концепция И. Ф. Шиллера обусловливает и его теоретико-познавательную позицию; они обе компактно изложены во вступительной лекции И. Ф. Шиллера к курсу всеобщей истории (1789) [547]. И. Ф. Шиллер настолько убежден, что все народы проходят одинаковые ступени исторического развития, что предлагает использовать знания об обнаруженных европейцами на других континентах народах для изучения ранней европейской истории. Он рассматривает метод аналогий как один из основных в историческом познании, позволяющий реконструировать те периоды прошлого, от которых не осталось исторических источников:

Как будто какая-то мудрая рука сохранила для нас эти дикие народы до того времени, когда мы в нашем культурном развитии шагнули достаточно далеко вперед, чтобы из этого открытия сделать полезное применение для самих себя и в этом зеркале увидеть потерянное начало нашего рода [548].

И. Ф. Шиллер живописует мрачную картину состояния многих народов, стоящих на более низкой ступени исторической лестницы, и продолжает:

Такими были и мы сами восемнадцать столетий тому назад. Цезарь и Тацит нашли нас не в лучшем состоянии… [549]