Коллектив авторов - Источниковедение

Несмотря на то что неклассическая модель науки сменяет классическую в конце XIX в., проявления классического типа рациональности мы обнаруживаем и у авторов весьма недавнего времени. Выше уже приводились слова П. А. Зайончковского из предисловия к указателю «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях современников»: «…ценность мемуаров заключается в изложении фактической стороны описываемых событий, а не в оценке их, которая, естественно, почти всегда субъективна» [733].

Постнеклассический тип рациональности востребует главным образом герменевтическую модель определения достоверности, критерием которой выступает согласование части и целого.

Позиционируемая в настоящем учебном пособии неоклассическая модель источниковедения предполагает рассмотрение проблемы достоверности информации исторического источника через призму понятия «эмпирическая реальность исторического мира», при этом акцентируя внимание как на личности автора, особенностях его мировосприятия, так и на включенности исторического источника в систему видов, свойственную определенной культуре, что позволяет эксплицировать скрытые интенции автора, влиявшие не только на характер представления информации в историческом источнике, но и на отбор ее, что вынуждает поставить проблему полноты информации исторического источника.

Понятие полноты информации исторического источника.При вышеизложенном понимании достоверности очевидно, что понятие полноты с ним связано самым непосредственным образом.

На наш взгляд, применительно к классической модели исторической науки понятие полноты информации исторического источника не может быть определено в принципе. Если в этом случае ставится вопрос о полноте информации исторического источника, то речь идет не о выявлении свойств самого исторического источника, а о соотнесении его информации с изучаемым историком «фрагментом исторической реальности».

Понимание исторического источника не как резервуара информации, а как культурного феномена, заслуживающего не так называемую критику, а полноценный источниковедческий анализ, заставляет поставить проблему полноты в двух взаимосвязанных планах: во-первых, полноты по отношению к видовой модели; во-вторых, выявления сознательного замалчивания автором той информации, которой он владел, но не считал нужным включить в созданный им исторический источник, хотя видовая модель такую информацию и предполагает. Например, вполне очевидно, что историк по-разному отнесется к отбору информации в мемуарах-автобиографиях и мемуарах – «современных историях». Полнота кодекса (уложения) или свода законов определима только по отношению к регулируемым ими сферам социальной действительности. В частности, мы можем судить о полноте Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. с точки зрения охвата тех деяний, которые считались преступлениями в период его действия. Для суждения об этом необходимо изучение юридической практики, вновь принимаемых законодательных актов и сравнение с Уголовным уложением 1903 г., в котором была уже предусмотрена, например, ответственность за участие в политическим (революционном) движении. Установление полноты материалов статистического обследования возможно по отношению к его программе и т. д.

Излишне говорить, что с точки зрения позиционируемой в настоящем учебном пособии концепции источниковедения изначальная исследовательская гипотеза о видовой природе исторического источника, проверенная на этапе анализа его происхождения, работает при определении достоверности и установлении полноты изучаемого исторического источника.

Таким образом, анализ содержания имеет своим результатом вывод о возможностях и перспективах использования исторического источника в историческом исследовании. За процедурой источниковедческого анализа в структуре оригинального источниковедческого исследования следует процедура источниковедческого синтеза. Но прежде чем приступить к ее изложению, остановимся на часто упоминавшемся в предшествующих параграфах понятии «критика исторического источника».

Различение понятий «источниковедческий анализ» и «критика исторического источника» имеет принципиальное значение: последнее соответствует пониманию исторического источника в классической модели науки и в современных условиях явно устарело.

В исторической литературе и еще чаще в устных выступлениях историков мы по сию пору встречаем словосочетание «критика исторического источника». Это понятие, по сути дела, выступает дискурсивным маркером классической модели исторической науки, существовавшей в XVIII–XIX вв., когда в качестве цели изучения исторического источника выступало определение его достоверности, понимаемой как соответствие его информации так называемой «объективной реальности» прошлого.

И. Г. Дройзен среди задач критики исторического источника выделял определение подлинности и достоверности. Результат исторической критики, включая критику исторического источника, по И. Г. Дройзену, – получение проверенного материала для дальнейшего исследования, т. е. исторической интерпретации, о чем шла речь выше. Ш.-В. Ланглуа (1863–1929) и Ш. Сеньобос (1854–1942) выделяли внешнюю (подготовительную) критику исторического источника и внутреннюю критику исторического источника, которую четко не отделяли от интерпретации (герменевтики). Деление критики исторического источника на внешнюю и внутреннюю получило широкое распространение в источниковедении, особенно в дипломатике. Но еще раз подчеркнем, что в современном источниковедении применимы понятия «источниковедческий анализ» и «интерпретация исторического источника» как его важнейшая составляющая.

Рассмотренные в предыдущих параграфах процедуры источниковедческого анализа, как уже отмечалось, имеют универсальный характер и с необходимостью применимы в любом научном исследовании в качестве подготовительных операций для определения информационных возможностей вовлекаемых в исследование источников. В этом смысле источниковедение и выступает в роли инструмента исторического исследования .

Но, как было показано в первом разделе настоящего учебного пособия, на протяжении XX в., начиная со становления неклассического типа рациональности, источниковедение проявляет тенденцию к конституированию в самостоятельную дисциплину (субдисциплину) исторической науки. Маркером такой трансформации выступает превращение исторического источника в самостоятельный предмет исследования. Исторический источник как культурный феномен начинает вызывать самостоятельный исследовательский интерес, реализуемый в ходе источниковедческого исследования, начальным этапом которого становится источниковедческий анализ, а завершающим – источниковедческий синтез. Конечно, рассматривать проблематику источниковедческого синтеза в разделе, посвященном источниковедению как инструменту исторического исследования, не совсем уместно, но мы вынуждены построить изложение именно так, чтобы не разрывать взаимосвязанные процедуры источниковедческого анализа и источниковедческого синтеза.