Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Видимо, в самом начале 1930 года многие переводчики, оставленные в Союзе писателей, одновременно вступили и в секцию при ФОСП, в том числе Брошниовская, Выгодский, Ганзен, Горлин, Губер, Жихарева, Левберг, Лозинский, Руссатье, Смирнов, Федоров и др. Их имена внесены рукой Ганзен в один из машинописных экземпляров списка членов ассоциации при ФОСП. В результате численность. секции ФОСП возросла до 114 человек. Обе секции, при ФОСП и ВССП, объединили свою деятельность, сохранив тем самым прежнее сообщество. К участию в работе была привлечена также Ассоциация друзей иностранной литературы при Доме печати (АДРИЛ).

В бюро новой институции вошли переводчики, возглавлявшие прежнюю секцию Союза писателей: Ганзен (председатель), Выгодский (заместитель председателя), Брошниовская (секретарь), Жихарева, Кублицкая-Пиоттух. Для идейного руководства в состав бюро были введены члены Ленинградской ассоциации пролетарских писателей В. П. Друзин и Г. С. Фиш, не занимавшиеся переводом профессионально; позже кооптированы Горлин (дли связи с издательствами) и А. И. Моргулис (для связи с московской секцией). Квалификационную (приемную) комиссию и студию для подготовки квалифицированных переводчиков возглавил А. А. Смирнов (ассистенты в студии — Брошниовская и Жихарева). Сведения о какой-либо самостоятельной деятельности секции иностранной литературы Союза писателей не выявлены; вероятно, и создана она была формально, по тактическим соображениям. Лишь однажды, в отчете правления Союза общему собранию 2 января 1931 года, в положительном контексте упоминалось о ее сотрудничестве с секцией ФОСП и АДРИЛ.

Некоторое время переводчикам удавалось придерживаться традиционных форм работы. Хотя план на 1930 год (Приложение XIII) включал обязательную общественную и популярно-агитационную деятельность, творческие проблемы все же оставались главными. Планировалось устройство литературных вечеров, лекций, докладов специального и исследовательского характера. На заседаниях бюро обсуждалась привычная тематика: издание трудов секции, взаимоотношения с издательствами и проблема безработицы, по-прежнему острая для ленинградских переводчиков, организация справочного и библиографического бюро, библиотеки, студии для начинающих переводчиков и переводчиков-профессионалов. Сведения о работе студии в документах секции не сохранились. Известно лишь, что первое занятие с докладом А. А. Смирнова «Формы и методы художественного перевода» состоялось 16 апреля. В небольшом списке участников студии значатся Н. Н. Арбенева, О. Н. Брошниовская, К. И. Варшавская, А. В. Ганзен, К. М. Жихарева, С. П. Кублицкая-Пиоттух, М. Е. Левберг, Н. П. Мартынова, Е. Л. Овсянникова, Е. Н. Троповский, В. В. Харламова, Т. Ю. Хмельницкая. Судя по тому, что протоколы бюро секции утверждались секретариатом ЛО ФОСП без каких-либо замечаний, взаимоотношения с Федерацией первое время складывались вполне благоприятно. Ленинградская ФОСП, в руководстве которой было сильное представительство «попутчиков», вообще отличалась большим либерализмом, нежели центральная, московская.

Очередная волна реорганизаций, принимавших характер разгрома, началась во второй половине 1930 года, после XVI съезда ВКП (б) (26 июня — 13 июля 1930), утвердившего программу «развернутого наступления социализма по всему фронту». Перестройка всех организаций и учреждений «применительно к потребностям реконструктивного периода», борьба за кадры «новых работников снизу», вытеснение «капиталистических элементов» из всех сфер жизнедеятельности обсуждались на съезде как важнейшие составляющие партийной политики. Сразу после съезда была реформирована московская ФОСП: ей отводилась роль центра, руководящего литературной перестройкой в духе решений съезда. Принятая советом ФОСП резолюция определила основные задачи Федерации: «закрепление руководящей роли пролетарской литературы, мобилизация писательских сил на социалистическое строительство, борьба с враждебными тенденциями, усвоение марксистского мировоззрения и овладение диалектико-материалистическим методом» [906]. Установка на создание нового, советского типа писателя-общественника, изменение мировоззрения через практическое, повседневное участие в социалистическом строительстве, политической работе и классовой борьбе, овладение второй, рабочей профессией перевернула всю писательскую жизнь.

Перспектива превращения писателя в общественного деятеля, а литературы — в «служанку злобы дня» вызвала в литературной среде Ленинграда негативную реакцию [907]. Вопросы перестройки ФОСП и всей литературы довольно бурно обсуждались на совещании актива и исполбюро ЛО ФОСП (23 июля 1930) в присутствии комиссии московской ФОСП [908], метко названной ленинградскими писателями «карательной экспедицией», присланной «для разгрома Ленотдела ФОСПа» [909]. П. К. Губер, член секции переводчиков, доказывал, в частности, что «предложение вырвать писателя из кабинета и поставить его на производство противоречит общеизвестным фактам из истории мировой литературы». В качестве примера он привел Бальзака, писателя кабинетного, что «не помешало ему дать в своих произведениях такую полную картину жизни Франции, что ими можно пользоваться сейчас как историческим источником» [910]. Ленинградские писатели выразили также несогласие с негативной оценкой работы ЛО ФОСП и отдельными пунктами московской резолюции: слияние «Издательства писателей в Ленинграде» [911]с московским издательством «Федерация», умаление роли «попутнической» литературы, жесткая критика литературной группы «Перевал» [912].

Хотя в итоге ленинградцы присоединились к резолюции московской ФОСП, их демарш на собрании был расценен как несогласие с реформированием Федерации (а значит — и с линией партии), как «реакционная канитель Губеров», утверждающих, что Вольтер, Бальзак, Данте «и без лозунга „ближе к массам“ <���…> заработали право витать в стенах Пантеона» [913]. В резолюции московской комиссии особо подчеркивалось «антиобщественное поведение» ленинградских писателей, не усвоивших, что участие в социалистическом строительстве — «не общественная нагрузка, а основная предпосылка для всей <���…> творческой деятельности» [914]. Ленинградской Федерации предписывалось вести борьбу «с правыми настроениями и аполитичностью, <���…> изжить противоречия попутнической идеологии и перейти на позиции пролетариата» [915].

Губер был вынужден объясняться и оправдываться: «Выступил я на собрании с некоторыми полемическими замечаниями, касающимися лишь некоторых второстепенных <���вопросов>, затронутых в прениях, — указывал он в заявлении в секретариат ЛО ФОСП. — Так, на Бальзака я ссылался по в<���опросу> о технике литературного творчества, а Вольтера процити<���ровал> в связи с поднятой т. Слепневым темой о злоупотреблен<���иях> газетной критики. О Данте, сколько помнится, не упо<���минал> вовсе. Мне и в голову не приходило указывать на этих <���вели>канов мировой литературы для опровержения лозунга „бли<���же к> массам“. Опровергать такой лозунг — значит стремиться снизит<���ь> литературу до уровня простого комнатного рукоделия, и я <���ни>когда не позволил бы себе преподать моим товарищам пи<���сателям> такой нелепый совет» [916].