Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

См. ShapovaloffL. The Russian State Institute of Art History. P. 152–154.

ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 1, л. 3.

Не имея возможности в рамках настоящей статьи подробно остановиться на истории Курсов, отсылаем к упомянутой выше публикации «Гимн формалистов», посвященной Курсам и построенной на архивных материалах ЛИТО.

ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 31, л. 23.

ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 48, л. 3–4, 6.

Совещания этой Комиссии состоялись 25 февраля и 1 марта 1929 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 48, л. 5–5 об., 7–7 об.).

15 марта состоялось заседание этой Комиссии (ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 48, л. 8).

ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 31, л. 35.

Речь идет о Якове Аркадьевиче Яковлеве (1896–1938); в 1926–1929 гг. замнарком, возглавлял Народную комиссию рабоче-крестьянской инспекции.

ГА РФ, ф. 2306, Наркомпрос, оп. 69, ед. хр. 1877, л. 43. Выписку из него см.: ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 1, л. 49.

ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 1, л. 41–43. В прошении был поставлен вопрос об увеличении числа переводимых в ЛГУ студентов (в частности из ЛИТО — не 9, а 60 человек), содержалась просьба оставить отделение ТЕО при ГИИИ, а также создать для оканчивающих весной 1930 г. ВГКИ студентов «квалификационную комиссию» для получения ими диплома об окончании вуза. На прошении имеется резолюция уполномоченного Наркомпроса по Ленинграду Б. П. Позерна: «Согласен».

ГА РФ, ф. 2306, Наркомпрос, оп. 69, ед. хр. 1878, л. 70 об. Судя по присланному в Ленинградский облпрофобр «постановлению» от 24 мая, в прежнее постановление от 14 мая внесен был пункт о разработке и создании «квалификационной комиссии» для выпускников Курсов и отпускалась дотация в размере 5000 руб., которая была вытребована руководством Курсов только после прямого обращения к Бубнову в конце февраля 1930 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 1, л. 45, 74).

Студенты ТЕО летом 1930 г. были отчислены из Института с переводом в I МГУ но, как выяснилось в сентябре, их туда не приняли (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 47, л. 33).

ГА РФ, ф. 2306, Наркомпрос, оп. 69, ед. хр. 1879, л. 94 об.; то же: ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 1, л. 51. См. также два более мягких «проекта» этого постановления, сохранившихся в фонде ВГКИ, относящихся к началу июня 1929 г. и составленных «Комиссией по свертыванию Курсов» по распоряжению Ленинградоблоно от 4 июня 1929 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 1, л. 47–47 об.). В первом из них речь еще не идет о «классовом отборе» и предлагаются более человеческие нормы приема в ЛГУ: 200 человек со 2-го курса и 150 — с 3-го (ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 48, л. 11–14).

См. письмо Комиссии по слиянию Курсов в Наркомпрос от 7 декабря 1929 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 59, оп. 1, ед. хр. 49, л. 33) и другие документы этой папки; см. также письмо уполномоченному Наркомпроса по Ленинградскому профобру (там же, ед. хр. 1, л. 55 об.). Призыв «создать будущих научных работников из окончившего рабфак „молодняка“», поскольку «переживаемый момент требовал „передачи науки в руки пролетариата“», прозвучал в выступлении М. Н. Покровского на V съезде Советов СССР 24 мая 1929 г. (Организация советской науки в 1926–1932 гг. С. 43–44).

Г. Е. Горбачев сообщал в письме к Г. Лелевичу: «Ликвидируются курсы ГИИИ — передаются нам в Университет. Мы сократили 90 % студентов и всех преподавателей. Сам ИИИ коммунизируется. Я председатель Комитета совр. литер, вместо Тынянова (с согласия формалистов)» (РГАЛИ, ф. 1392, оп. 1, ед. хр. 50, л. 78).

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 1.

ЦГАЛИ СПб., ф. 283, архив РАБИС, оп. 2, ед. хр. 2224, л. 119.

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 28, л. 90 (курсив мой. — К. К. ). Эта тема появилась после доклада Жирмунского о работе ЛИТО на заседании Правления от 27 апреля 1928 г., где было постановлено «ввести в план работ Комитета современной литературы изучение пролетарской литературы» (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 41, л. 94–94 об.).

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 39, л. 100–103.

Пожалуй, только в этой группе, среди тем по проблемам сравнительной метрики и истории стиховедения в России, встретилась безобидно звучащая (на фоне Отдела современной литературы) работа под названием: «Вопросы социологии поэтических жанров».

В мае 1929 г. Жирмунский от имени «ленинградских фольклористов» сделал в ГАХН доклад-отчет об этой экспедиции ( Б. п . Песни немецких колонистов // Литературная газета. 1929. 27 мая. № 6. С. 4).

Обвинения в адрес ученых-литературоведов в «археологичности», в устранении от изучения проблем современности, в игнорировании передовой советской литературы повторяются с маниакальным постоянством в докладах чиновников, выводах ревизионных комиссий и выступлениях проработчиков на протяжении последующих двух десятилетий.

Об особом личном интересе Л. Я. Гинзбург к стихотворному дневнику Н. Асеева «Лирическое отступление» в 1928 г. см. в кн.: Савицкий С. Частный человек: Л. Я. Гинзбург в конце 1920-х — начале 1930-х годов. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2013. С. 60–75 (глава «Школа плодотворной ошибки»).

На протяжении последующих двадцати лет бывший рапповец В. П. Друзин был одним из самых оголтелых погромщиков формализма и космополитизма (см.: Дружинин П. А. Идеология и филология. Т.1, 2; по указателю имен).

Имеется в виду Содружество писателей революции «Перевал».

В плане имеются только две темы «старого» Комитета — одна по Заболоцкому (В. Гофман) и вторая по Мандельштаму (Б. Бухштаб), которые перешли из плана прошлого года.

Сборник установлений Совнаркома. 1927. № 9. С. 87–89. Цит. по: Организация советской науки в 1926–1932 гг. С. 22. Ср. фразу в выступлении М. Н. Покровского на XV съезде ВКП(б): «В план нашей пятилетки обязательно должна быть введена и научная пятилетка» (там же. С. 34).

Там же. С. 38.

Еженедельник Наркомпроса. 1928. № 16. 20 апреля.

ГА РФ, ф. 4655, оп. 1, ед. хр. 137, л. 15.

Там же, л. 16. Эти корявые фразы восходят, вероятно, к декларации из Постановления Совнаркома «Об организации научно-исследовательской работы…» от 7 августа 1928 г., где вменялось увязать планирование с «районированием», т. е. «приблизить строительство <���научных учреждений> к сырьевым базам» (Организация советской науки в 1926–1932 гг. С. 39). Очевидно, речь могла идти только о некоторых научно-промышленных учреждениях, а не об историко-культурных.