Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

ГА РФ, ф. 298, архив ГУСа, оп. 1, ед. хр. 8, л. 95–96.

ЦГАЛИ СПб., ф. 389, архив Ф. И. Шмита, оп. 1, ед. хр. 6, л. 29–30.

Напомним, что Т. К. Ухмыловой принадлежала разгромная статья об Институте в четвертом томе «Литературной энциклопедии» (1934). Будучи «пролетарского происхождения» и членом ВКП(б) (с 1920 г.), она в 1928 г. по разнарядке была принята в аспирантуру ГИИИ. Кроме активной работы в «Марксистском семинарии», посещала в 1929 г. семинарий о пародии Ю. Н. Тынянова (ее имя значится и в списке членов — ОР РНБ, ф. 632, оп. 2, ед. хр. 13, л. 2), а в 1929–1930 гг. — семинарий Эйхенбаума, где 2 января 1930 г. сделала доклад о бытописании Н. Н. Златовратского (там же, ед. хр. 12, л. 56, 65, 67, 68 и 70). Через год вышла ее большая статья, с политическими инсинуациями в адрес научного руководителя, который обвинялся в реакционности, ревизионизме и неокантианстве ( Ухмылова Т. К. Против идеалистической реакции Б. М. Эйхенбаума // Литература. I. Труды Института новой русской литературы Академии наук СССР. Л.: Изд-во Академии наук, 1931. С. 61–89).

Краткие выводы, сделанные упомянутыми «обследователями» отделов (Обнорским и Исаковым), имеются в самом документе, но текста Кирпотина о ЛИТО, к сожалению, обнаружить пока не удалось; как указано в «Постановлении», его выводы «отдельно» прилагались к постановлению, но этих отдельных листов не сохранилось ни в документах ГА РФа, ни в архиве Шмита, ни в фонде Института.

В 1930-е гг. Легран, будучи директором Эрмитажа, вошел в историю как мужественно препятствующий распродаже ценнейших экспонатов, организованной и проводившейся НКВД.

С рядом неточностей по копии Ф. И. Шмита эти выводы приведены в воспоминаниях П. Ф. Шмит (Российский институт истории искусств в мемуарах. С. 205–206).

Заметим, что Назаренко было 37 лет, и уже почти 10 лет он значился научным сотрудником Института.

Правда. 1930. 8 января. № 8. С. 6.

См., например, такую оценку этого постановления («похоронили Институт») в воспоминаниях П. Ф. Шмит (Российский институт истории искусств в мемуарах. С. 206).

Проект нового реформирования Института Шмит еще до окончания работы Комиссии 14 и 15 декабря 1929 г. излагает в письмах Лупполу, Гоникману и зам. председателя Главискусства И. М. Беспалову: этот более чем странный проект «предусматривал единство тем исследований всех отделов Института», с ликвидацией специальной художественно-экспериментальной работы и исторических исследований (ЦГАЛИ СПб., ф. 389, архив Ф. И. Шмита, оп. 1, ед. хр. 43, л. 1–2).

ЦГАЛИ СПб., ф. 389, архив Ф. И. Шмита, оп. 1, ед. хр. 43, л. 3. Цит. по полной публикации этого письма в воспоминаниях дочери П. Ф. Шмит (Российский институт истории искусств в мемуарах. С. 204).

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 58.

ЦГАЛИ СПб., ф. 389, архив Ф. И. Шмита, оп. 1, ед. хр. 6, л. 15.

Судя по последующим письмам Шмита в различные инстанции, он явно подозревал Гвоздева в пособничестве Назаренко в деле смещения его (Шмита) с поста директора; возможно, на это были основания: диктаторские амбиции и карьеризм Гвоздева отмечал в своих мемуарах и Зубов.

Н. Н. Ванаг, профессор, заведующий исторической частью Института красной профессуры, заведующий учебной частью РАНИОН (в 1929 г. исполнял обязанности председателя этой Ассоциации); в 1937 г. расстрелян по обвинению в создании троцкистской группировки.

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 60.

К. А. Попов входил в Комиссию при Наркомпросе (возглавляемую Н. К. Крупской) по антирелигиозному воспитанию. С 1928 г. — профессор Института красной профессуры; возглавлял комиссию по обследованию ГАХН (см. об этом: Якименко Ю. Н. Из истории «чисток аппарата»: Академия художественных наук в 1929–1932 // Новый исторический вестник. 2005. № 1 (12)).

Заметим, кстати, что 18 декабря 1929 г., как раз когда комиссия завершила свою работу, в Институт приехали с докладами из Москвы И. Л. Маца, А. И. Михайлов (видимо, тот самый, что громил Институт в журнале «На литературном посту») и И. А. Острецов, причем двое первых выступали в Кинолаборатории и радиофицированном Красном зале, которые понадобились «из-за наплыва народа» (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 56).

Т. е. замов Бубнова.

ГА РФ, ф. 298, архив ГУСа, оп. 1, ед. хр. 8, л. 94 об.

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 60.

Ф. Ф. Раскольников был в 1930 г. членом Коллегии Наркомпроса.

ГА РФ, ф. 298, архив ГУСа, оп. 1, ед. хр. 8, л. 97.

Текст этого постановления был включен в присланный из месткома циркуляр от 28 сентября (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 42, л. 7).

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 2.

ЦГАЛИ СПб., ф. 389, архив Ф. И. Шмита, оп. 1, ед. хр. 43, л. 6.

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 80.

Об этом 21 февраля Шмит пишет в Главнауку, объясняя, что если Назаренко не снят с руководящего поста и сохраняет свой оклад, то для выдвиженца Цыпорина нет ставки (ЦГАЛИ СПб., архив Ф. И. Шмита, ф. 389, оп. 1, ед. хр. 43, л. 7).

К организации Российской ассоциации научно-исследовательских институтов материальной, художественной и речевой культуры предлагалось «немедленно приступить» 3 марта 1930 г. (ГА РФ, ф. 4655, архив РАНИОН, оп. 1, ед. хр. 129, л. 46). Вероятно, в тот же день эта Ассоциация была утверждена. Во всяком случае в документах о ее ликвидации, которая произошла довольно скоро — 26 декабря 1930 г., указано, что «РАНИМХИРК возник на основании постановления Коллегии Наркомпроса от 3 марта 1930 г., в результате ликвидации РАНИОН’а» (ГА РФ, ф. 406, оп. 1, ед. хр. 1123, л. 76).

ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 45, л. 86.

Там же, л. 90.

ГА РФ, ф. 298, архив ГУСа, оп. 1, ед. хр. 8, л. 94 об. (см. приведенный выше третий пункт резолюции комиссии Гоникмана).

ЦГАЛИ СПб., ф. 389, оп. 1, ед. хр. 43, л. 8. Со временем в письмах в Главнауку Шмит пытается свести счеты с членами Правления. Возможно, он еще надеется вернуться на пост директора, во всяком случае не хочет, чтобы директорство досталось его конкурентам. Так, в письме от 21 февраля 1930 г. он просит не позднее 25 февраля представить нового директора и указывает, что «наименее способны принять новую постановку работы» Исаков, Асафьев, Гвоздев и Назаренко (ЦГАЛИ СПб., архив Ф. И. Шмита, ф. 389, оп. 1, ед. хр. 43, л. 7).

ЦГАЛИ СПб., ф. 82. оп. 3, ед. хр. 45, л. 94 и 102.

Там же, ед. хр. 47, л. 4–9; второй план Назаренко вписан прямо в протокол заседания от 30 марта (ЦГАЛИ СПб., ф. 82. оп. 3, ед. хр. 47, л. 102). Имеется также вариант первого плана в фонде Шмита (ЦГАЛИ СПб., ф. 389. оп. 1, ед. хр. 6, л. 7–11).