Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.12

И то сказать, с какой-такой

Я жил и в собственной кровати

Садился вдруг во тьме ночной…

Стихотворение Дмитрия Быкова:

Если бы кто-то меня спросил,

Как я чую присутствие высших сил —

Дрожь в хребте, мурашки по шее,

Слабость рук, подгибанье ног, —

Я бы ответил: если страшнее,

Чем можно придумать, то это Бог.

Сюжетом не предусмотренный поворот,

Небесный тунгусский камень в твой огород,

Лед и пламень, война и смута,

Тамерлан и Наполеон,

Приказ немедленно прыгать без парашюта

С горящего самолета, — все это он.

А если среди зимы запахло весной,

Если есть парашют, а к нему еще запасной,

В огне просматривается дорога,

Во тьме прорезывается просвет, —

Это почерк дьявола, а не Бога,

Это дьявол под маской Бога

Внушает надежду там, где надежды нет.

Но если ты входишь во тьму, а она бела,

Прыгнул, а у тебя отросли крыла, —

То это Бог, или ангел, его посредник,

С хурмой «Тамерлан» и тортом «Наполеон»:

Последний шанс последнего из последних,

Поскольку после последнего — сразу он.

Это то, чего не учел Иуда.

Это то, чему не учил Дада.

Чудо вступает там, где помимо чуда

Не спасет никто, ничто, никогда.

А если ты в бездну шагнул и не воспарил,

Вошел в огонь, и огонь тебя опалил,

Ринулся в чащу, а там берлога,

Шел на медведя, а их там шесть, —

Это почерк дьявола, а не Бога,

Это дьявол под маской Бога

Отнимает надежду там, где надежда есть.

И стихотворение Владимира Гандельсмана «Воскрешение матери»:

Надень пальто. Надень шарф.

Тебя продует. Закрой шкаф.

Когда придёшь. Когда придёшь.

Обещали дождь. Дождь.

Купи на обратном пути

хлеб. Хлеб. Вставай, уже без пяти.

Я что-то вкусненькое принесла.

Дотянем до второго числа.

Это на праздник. Зачем открыл.

Господи, что опять натворил.

Пошёл прочь. Пошёл прочь.

Мы с папочкой не спали всю ночь.

Как бегут дни. Дни. Застегни

верхнюю пуговицу. Они

толкают тебя на неверный путь.

Надо постричься. Грудь

вся нараспашку. Можно сойти с ума.

Что у нас — закрома?

Будь человеком. НЗ. БУ.

Не горбись. ЧП. ЦУ.

Надо в одно местечко.

Повесь на плечики.

Мне не нравится, как

ты кашляешь. Ляг. Ляг. Ляг.

Не говори при нём.

Уже без пяти. Подъём. Подъём.

Стоило покупать рояль. Рояль.

Закаляйся, как сталь.

Он меня вгонит в гроб. Гроб.

Дай-ка потрогать лоб. Лоб.

Не кури. Не губи

лёгкие. Не груби.

Не простудись. Ночью выпал

снег. Я же вижу — ты выпил.

Я же вижу — ты выпил. Сознайся. Ты

остаёшься один. Поливай цветы.

Ну вот, перечитал вслух, и всё встало на свои места.

Кому пригодятся — пользуйтесь на здоровье.

Из комментариев к посту:

liebe_lula

Назвать стихи Пастернака "приглашением к спариванию" — это сильно…

lady_gavrosh

Это же троллинг, как обычно у Бориса Григорьевича. Вбросит провокацию и смотрит, как все повелись.:)

18 октября, 14:59

Скажу сразу: эта дама — не героиня моего романа. Хотя чуть было ею не стала. Я искал именно такой прототип для одного женского персонажа, и нашел его of all places в Ирландии. Задуманный роман не состоялся, а типаж интересный. И весьма, весьма современный.

Есть люди, чаще всего женщины, которые так быстро реагируют на веяния времени, что со стороны кажется, будто это они своими действиями меняют время, а не наоборот. На самом деле они просто предчувствуют изменения и бегут по волнам — туда, куда через мгновение подует ветер.

Именно такой, как мне кажется, была графиня Маркевич. Впрочем, как уже было сказано, это героиня не моего романа и, возможно, я к ней несправедлив.

За пределами «Зеленого Острова» Констанс Маркевич малоизвестна, а среди читателей моего блога ирландцев, я полагаю, немного, поэтому я просто коротко перескажу события этой богатой событиями жизни. Посредством картинок — они нагляднее, чем текст, продемонстрируют эту поразительную способность к мимикрии.

Вот Констанс в ранней молодости — такая викторианская незабудка:

Всё как положено: дочь баронета, богатейшего землевладельца; верховая езда, охота; в восемнадцать лет традиционное турне по Европе; в девятнадцать — представление ее величеству; выезды в свет, и так далее.

Однако девятнадцатый век подходил к концу, самые продвинутые барышни начинали мечтать не о балах и замужестве, а об искусстве. Импрессионисты ввели моду на богемную жизнь и парижские мансарды, и Констанс едет учиться живописи в Париж. Пишет какие-то пейзажи, ничего особенного. Зато, как положено современной девушке, заводит роман с красивым художником, а потом выходит за него замуж.

Художник-то он был художник, но не голодранец какой-нибудь, а партия, вполне приемлемая для дочери баронета. Граф Казимир Дунин-Маркевич, при всей своей богемности, в официальных документах не забывает упомянуть свой статус:

Читаем справа: граф (российский дворянин)

Во второй своей инкарнации Констанс выглядела вот так:

Красивая богемная жена красивого богемного мужа

Но тут начался ХХ век, и чуткие к духу времени женщины утратили интерес к искусству. Их теперь занимают социальные проблемы и политика.

Поселившись в Дублине, графиня Маркевич какое-то время по инерции еще водит хороводы с художниками, актерами и поэтами, но затем решительно меняет кожу. Отныне она — борец за права женщин, рабочего класса и, прежде всего, за ирландскую независимость. Участвует в демонстрациях, выступает на митингах, кормит бедняков картошкой, которую собственноручно чистят такие же светские дамы. Даже попадает в тюрьму (это тоже в тренде) — кинула камнем в портрет его величества.

Третья инкарнация — такая:

Но элегантность осталась

Главное достижение суфражистской деятельности графини Маркевич — триумф над male chauvinist pig’ом Уинстоном Черчиллем, которого решительные леди прокатили на выборах в парламент.

ХХ век входил в силу, щерил свои отросшие зубы. Время окрашивалось в цвет крови. Передовые женщины вроде графини Маркевич заговорили уже не об избирательных кампаниях, а о военных; не о демонстрациях, а о революциях.

И снова наша бегущая по волнам оказалась впереди корабля. Констанс вступила в подпольную «Ирландскую армию» и начала закупать для радикалов оружие еще до того, как грянули первые выстрелы великой войны.

Дороги супругов тут окончательно разошлись. Казимир уехал на русский фронт, сделался патриотом польской идеи (царь обещал восстановить Польшу после победы над немцами); Констанс же стала противницей войны и врагом англичан, а стало быть в определенном смысле симпатизанткой кайзера.

В 1916 году в Дублине произошло вооруженное восстание против британской короны. Графиня Маркевич надела военную форму и взяла в руки оружие.