Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

— А. Н., ответ дам завтра утром, я сама вам позвоню.

— До чего же вы трудная женщина. Ничего не поделаешь, денек потерпим.

Я была одета, когда за мной приехал Петя Устинов, шофер Ежова. С ним сразу нашла общий язык.

— Н. И. приказал доставить вас на дачу.

Богато обставленный загородный дом. Роскошь соседствует с деревенской обывательщиной. Картины упрятаны в старинные, тяжеловесные рамы. Шкафы набиты хрусталем, фар<|юром, бронзой. Перепутаны стили, века, мастера.

Заметив восхищенный взгляд, Ежов похвалился:

— Это барахло мы с Тонькой накопили за три года. Петя, иди отдыхать, — сказал он шоферу.

Маленький, чистенький, аккуратненький Ежов был похож на школьника седьмого класса, ему не хватало только пионерского галстука.

— Хотите кушать? — спросил он просто.

— Спасибо, пока нет.

Наступила неловкая пауза, мы не знали о чем говорить, я боялась задавать вопросы.

— Вас что-то тяготит? — вкрадчиво спросил мальчик-нарком.

— Нет.

— Вы можете называть меня по-домашнему, Колей.

— Сразу трудно.

Хмурый нарком промолчал.

— Почему вы сегодня такая невеселая?

— Это допрос или беседа?

— Дружеская встреча.

После ужина мы смотрели американскую комедию «Любовь втроем». Ежов обнял меня, я осторожно отодвинулась. Мальчик-нарком разозлился.

— Верочка, я собираюсь заключить с вами союз. Если будете почаще ко мне приезжать, мы постараемся забыть ваши шалости, — пропищал он. — Мы про вас все знаем. Счастье ваше, что не-доложили И. В. В докладной записке Ягода написал, что маршал Тухачевский выкрал у него компрометирующие фотографии, имеющие непосредственное отношение к путешествию в Загорск и Переяславль-Залесский. Мы с ним еще поработаем, я наизнанку выверну его душу. Генеральный прокурор Вышинский настаивает на вашем аресте, кричит, что у него имеются вещественные доказательства вашего предательства. Могущество этого негодяя мы тоже обломаем, я его ненавижу! Чего испугалась? Придвигайся, Коля Ежов не кусается. Дай грудь пощупать! Честно говоря, я девочек больше люблю, но, как тебя увижу, кровь ударяет в виски, не могу с собой совладеть. Моя Тонька худосочная баба, надоела до смерти. Вместо сисек у нее кнопки от звонков.

Как они все одинаково банальны! Я продолжала крутиться в страшном водовороте похоти и неудовлетворенных желаний…

— Верочка, клянусь Аллахом, таких шикарных женщин, как ты, у меня еще не было. Ты — настоящая самка, большая, красивая, с императорским бюстом. Я за все отблагодарю тебя по-царски.

— Н. И., побойтесь Бога!

Ежов засмеялся. Он цинично проговорил:

— Ты моя новая подруга. Тоня занимается только политикой. Эта дура окончательно помешалась. В постельке без конца цитирует Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина — наших основных марксистов.

— Значит, вам крупно повезло!

Подумала, что могла бы сыграть Гулливера, Ежов — лилипута. Вот потеха была бы!

Н. И. продолжал накачивать себя коньяком и водкой, пока замертво не свалился.

Утром во время завтрака он рассказал, как и чем собираются пытать Ягоду, Радека, Пятакова.

— Мы, большевики, не должны быть слабонервными. На научной основе у нас разработана целая система.

— Н. И., как вы можете за едой спокойно говорить о таких вещах?

— В нашем правительстве самый ужасный мужик — Анастас Иванович Микоян. По его совету я выписал из библиотеки «Историю испанской инквизиции». Самая подходящая книга для нашей работы, неоценимый клад!

— Скажите, почему Вышинский так люто меня ненавидит?

Ежов раскатисто засмеялся:

— Откормленного прокурора с крысиными повадками все девки боятся, бабы от него бегут, как от Сидоровой козы. Он сказал по секрету Микояну, что ему шибко нравится солистка Большого театра. Хитрый ар-мяшка, конечно, догадался, о ком идет речь.

— Я презираю Вышинского!

— А меня?

— Коля, вы лучше их всех!

От «комплимента» нарком порозовел. Из кармана вытащил два золотых кольца.

— Возьми на память!

— Что вы? Эти кольца стоят огромных денег, я не имею права на такие подарки.

— Бери, Верочка, а то обижусь!

В пять часов вернулась домой. Конвульсивно, в непрерывных звонках бился телефон. Нетерпеливый Поскребышев дожидался своего часа.

— В. А., стол давно накрыт. Разрешите приехать?

— А. Н., я вас жду.

Секретарь Сталина занимал в Доме правительства просторную 4-комнатную квартиру. В подъезде дежурил чекист в штатском костюме. Нарядный Поскребышев усадил меня за большой обеденный стол.

— Вы ждете кого-нибудь? — спросила я.

— Только вас, красавица!

— Кто приготовил такой изысканный стол?

— Мы заранее сделали заказ, блюда привезены из ресторана «Метрополь». Наша домработница вместе с официантами из Кремля сервировала. Я отпустил ее погулять.

Несмотря на кажущуюся простоту, А. Н. нельзя было назвать дураком или простофилей. Сын крестьянина смекнул, что Советская власть даст ему больше, чем хлебопашество или же разведение коров и свиней. Природный крестьянский ум помог удержаться и стать незаменимым для Сталина человеком. Он корнями влез в существо вождя. Тихий, незаметный, бесшумный Поскребышев умел производить впечатление. Постепенно, с методической изворотливостью А. Н. сумел избавиться от конкурентов-завистников.

— Верочка, как вы провели Первое мая? — спросил А. Н.

— Утром была на демонстрации: Большой театр имеет свою колонну, потом побывала в гостях у Н. И. Ежова.

— Я вытащил беспризорника из голодного Казахстана, устроил его на работу, сначала в комсомольские органы, затем добился его перевода в ЦК НВКП(б). Николая надо держать на поводке, слабость его — водка и юные барышни.

— А. Н., почему маршала Тухачевского вместо Лондона отправили в Куйбышев?

Рябоватый секретарь насторожился:

— Ваша осведомленность почище нашей. Кто вам об этом сказал?

— В гастрономе я случайно встретила Нину Евгеньевну, его жену, с которой давно знакома.

— К сожалению, пока ничего не могу сказать… Вы все еще неравнодушны к Тухачевскому? — спросил он порывисто.

Удивилась его проницательности.

— Нет, что вы, просто жаль. Я считаю его приличным человеком.

— Ничего образину жалеть! Мы их всех на смерть засудим! — крикнул он в бешенстве. — Они хуже голодных шакалов. Зверь, когда сыт, человека не тронет. — Поскребышев долго собирался с мыслями, наконец выпалил единым махом — В. А. оставайтесь у нас ночевать! Завтра раненько отвезем вас домой.

Меня чуть не вытошнило.

— Дорогой, я должна к вам хоть немного привыкнуть. Вы подумали о том, как будет реагировать на наши отношения И. В.? Он всегда все знает. Не стоит опошлять нашу дружбу.

— В. А., я люблю вас! Люблю гораздо сильнее, чем вы думаете. Каждую ночь вы мне снитесь. Моя любовь как ветер. Вот он поднялся, кажется, что это легкий ветерок, а сердце вдруг сгибается, словно ива в бурю. Верочка, родите мне сыновей! Век буду благодарен, любую сумму отвалю.