Сергей Голицын - Сказания о земле Московской

Но после того пира в честь нового митрополита не пришлось Дмитрию отдыхать. Опять сгущались тучи на русском небосклоне.

отери в московском войске на Куликовом поле были весьма ощутимыми. А полки нижегородские, суздальские, рязанские и тверские в битве не участвовали и урону не понесли. Прослышав о московской убыли, подняли головы князья — давние соперники и завистники Москвы. Опять потянули они врознь, каждый из них начал потихоньку поговаривать со своими боярами: не поехать ли в Золотую Орду домогаться ярлыка на великое княжение помимо Москвы?

Но в Золотой Орде пошла такая «замятня», что князья решили обождать, посмотреть, как там дела повернутся.

После Куликовской битвы Мамай отнюдь не счел себя побежденным. Возвратившись в низовья Волги, он начал собирать новые тумены, искать новых союзников, готовиться к новому походу на Москву.

Но тут показал свои когти хан Белой Орды Тохтамыш, последние годы терпеливо дожидавшийся, когда придет и его благоприятное время. Персидские и арабские летописцы превозносили его решительность, смелость, осторожность, искусство в бою. Был он беспредельно жесток, много своих родичей-ханов умертвил прежде, нежели сам утвердился владыкой Белой Орды.

С быстротою невиданной Тохтамыш собрал огромное войско и двинулся на Мамая. На речке Калке, на той самой, где некогда впервые русское войско встретилось с татаро-монголами, столкнулись обе рати. И тут произошло для Мамая неожиданное: один за другим его темники, на каких он полагался, оказались предателями, повели свои тумены в лагерь Тохтамыша и присягнули ему. Мамай бежал в Крым, в город Кафу, к генуэзцам, коих считал своими союзниками.

Там его приняли с почетом, обещали оказывать всемерную помощь, а через несколько дней умертвили и послали сказать Тохтамышу, что будут ему покорны.

Так бесславно погиб долголетний враг земли Русской.

Тохтамыш провозгласил себя великим ханом. Кончилась «замятня», почти тридцать лет подряд изнурявшая Орду. Встало за степями в низовьях Волги, от Каспийского моря до Аральского и далее — к Амударье и Сырдарье новое могучее государство.

Тохтамыш направил посла к Дмитрию Донскому, а других послов — в Нижний Новгород, в Рязань и в Тверь. Послы весьма вежливо, но твердо извещали русских князей, что их общий враг Мамай погиб. И отныне хан Тохтамыш стал верховным правителем и Белой и Золотой Орды. Он ожидает, что великий князь московский, а также все другие русские князья будут ему покорны и станут, как прежде, при великих ханах Бату, Берке, Тохте, Узбеке, Джанибеке, платить сполна ежегодную дань-выход.

Дмитрий Константинович суздальско-нижегородский и Олег Иванович рязанский изъявили хану полную покорность и начали трясти своих подданных — давайте, что с кого положено, и сверх того, что положено. А в Москве приняли послов, как и подобает, с честью, поднесли им дары, послали целую телегу богатых подарков Тохтамышу, его вельможам, его женам, ордынским царевичам, а насчет ежегодного выхода отвечали уклончиво, жаловались, что земля Московская оскудела и обезлюдела. Послы поняли, что Москва платить дань не собирается.

Дары Тохтамыш принял, но понял, что дары — это не дань.

Он отправил в Москву второе посольство, во главе с царевичем Ак-Ходжой. С ним поехало семьсот воинов. Царевичу был дан строгий наказ — звать Дмитрия в Орду, в стольный град Сарай-Берке. И речь держать предписали царевичу нарочито высокомерную, как, бывало, разговаривали с князьями русскими послы Бату-хана и ханов, его ближайших преемников.

Путь царевич держал на Нижний Новгород. Князь Дмитрий Константинович встретил его с поклонами, задобрил собольими шкурками, но посоветовал остаться у него гостем почетным, а послать в Москву вместо себя одного из своих подчиненных с небольшим отрядом телохранителей.

Записал летописец про Ак-Ходжу: «На Москву не дерзнул идти, но посла неких своих товарищев не во мнози дружине…»

Дмитрий тех «товарищев» принял, выслушал их надменные речи. Неужто опять покориться? Для чего же тогда столько крови русской было пролито? Нет, не прежние теперь времена!

Собрал он тогда на совет своих ближних бояр и воевод. Судили они меж собой: раз татары много потерпели урону на Куликовом поле, то к новой войне им за три года не подготовиться, а за это время на Москве сила вырастет. И порешили они: Дмитрию в Орду не ехать и выход не платить. А дружбу держать и подарки щедрые посылать согласны, и пошлину сбавить с ордынских купцов тоже согласны — пусть приезжают в Москву, милости просим!

«Товарищи» привезли ответ Дмитрия царевичу Ак-Ходже, а тот доставил грамоту хану Тохтамышу.

Хан счел ответ дерзким и понял: надо вынудить строптивого коназа Дмитра покориться! Надо идти войной на Москву немедля, напасть внезапно, не дать русам времени собрать полки.

Был Тохтамыш не только решителен и умен, но и хитер. Повелел он всем царевичам, ханам подручным, темникам готовиться к новой войне, а с кем воевать — не сказал. Многие из этих ханов и царевичей принадлежали к Белой Орде и в Куликовской битве не участвовали, а потому рати их были многочисленны. В степях заволжских собрались тьмы и тьмы войск. Тохтамыш распустил слух, будто поведет их покорять царства Закавказья. И одновременно по его повелению в Сарай-Берке в один и тот же день были взяты под стражу или перебиты русские купцы, а все товары их отобраны в ханскую казну, русские суда на Волге были захвачены. Рассчитывал хан: ни один гонец не домчит до Москвы весть о его военных приготовлениях.

начале лета 1382 года огромное ордынское войско переправилось через Волгу. И тут только Тохтамыш повелел объявить по всем туменам, что поведет их не на юг, а на север.

Записал про него летописец: «Сам с яростию събрав воя многы… и съ всею силою своею перевезеся на сию сторону Волги… и поиде изгоном на великова князя Дмитриа Ивановича и на всю Русь. Ведяше же рать внезапу из невести (тайно) умением… да не услышано будет на Руси устремление его…»

Не обычной дорогой через Рязанскую землю, а по обоим берегам Волги, через Нижний Новгород, повел Тохтамыш свои полчища.

Перепуганный Дмитрий Константинович суздальско-нижегородский послал к нему своих сыновей — Василия и Семена с подарками. Но напрасно он опасался — Тохтамыш и не собирался грабить его земли, а спешил нагрянуть на Москву нежданно.

Тохтамыш принял обоих княжат милостиво и повелел им находиться при своей особе, то ли гостями, то ли заложниками.