Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

«Человек живёт не только в природной среде, но и в среде, созданной культурой его предков и им самим, — объяснял академик Дмитрий Лихачёв. — Сохранение культурной среды задача не менее важная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда не менее необходима для его духовной, нравственной жизни, для его “духовной оседлости", для его привязанности к родным местам, следованию заветам предков, для его нравственной самодисциплины и социальности» [13. С. 107108]. И добавлял: «…факт воспитательного воздействия на человека окружающей культурной среды не подлежит ни малейшему сомнению. За примерами ходить недалеко. После войны в Ленинград вернулись не более 20 процентов его довоенного населения, а тем не менее вновь приехавшие в Ленинград быстро приобрели те чёткие “ленинградские” черты поведения, которыми по праву гордятся ленинградцы. Человек воспитывается в окружающей его культурной среде незаметно для себя. Его воспитывает история, прошлое» [13. С. 108].

Есть и другой, сугубо прагматичный довод в защиту сохранения архитектурной среды. Как бы в разные годы — будь то начало ХХ века или времена «сталинского ампира» — петербуржцы ни оценивали архитектуру своего времени, она оставалась архитектурой. Чуждой, в иных случаях даже враждебной, подчас из рук вон плохой, но — архитектурой. Теперь же, в начале XXI века, здания из стеклянно-зеркальных плоскостей, которые вздымаются вверх под разными углами, — это дизайн. Другой вид искусства. А отдельные виды искусства, как известно, не способны заменить друг друга. Городская власть, потакая уничтожению культурного наследия, да вдобавок с заменой его сооружениями в стиле «техно», преследует вполне практическую цель — привлекать инвесторов и тем самым способствовать наполнению местного бюджета. Но на самом деле это близорукая политика: она наполняет бюджет сегодня, чтобы опустошить его завтра, ведь именно благодаря сохранившейся застройке второй половины XVIII–XIX веков, масштаб которой уникален для Европы, Петербург сможет стать туристической меккой мирового масштаба.

Параллельные заметки . По своему масштабу урон, который понёс Петербург в начале XXI века, сопоставим только с вандализмом, который город дважды пережил в предыдущем столетии. Сначала — вскоре после Октябрьской революции: 12 апреля 1918 года большевики приняли декрет «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской социалистической революции». «Некоторые наиболее уродливые истуканы» по желанию Совнаркома РСФСР (видимо, советское правительство считало это одной из наиболее насущных в стране задач) надлежало убрать уже к Первомаю. В результате всего за год с небольшим были снесены конный памятник великому князю Николаю Николаевичу перед Михайловским манежем, пьедестал памятника Александру III в саду Русского музея, скульптуры Петра I на Адмиралтейской набережной и в Летнем саду, памятники Михаилу Глинке и Сергею Боткину. Удивительно, но факт: к этому вандализму приложили руку члены комиссии, которой надлежало решить, какие монументы больше не нужны городу, в том числе Александр Бенуа, Георгий Лукомский, Натан Альтман… Писатель Александр Амфитеатров даже призывал уничтожить конную статую Николая I на Исаакиевской площади, оценив работу Петра Клодта как «наиболее возмутительный памятник голштино-готорпской династии, который необходимо непременно убрать от глаз народных, и чем скорее, тем лучше» [6. С. 322].

Но, несомненно, самым страшным стало нашествие нацистских варваров. Во время ленинградской блокады вражеские бомбёжки и артобстрелы полностью уничтожили 3174 жилых дома и серьёзно повредили ещё 7143 [7. С. 71], сильно пострадали или были частично разрушены Зимний дворец, Академия художеств, Горный институт, Казанский собор, Адмиралтейство, Инженерный замок, Кунсткамера, Елагин дворец … В руинах лежали дворцы ленинградских пригородов.

Однако после Победы город сделал всё, чтобы залечить эти раны. ««Если дом, сооружение представляли архитектурно-художественную ценность, то они реставрировались полностью; если ценность представлял лишь внешний облик, то он и воссоздавался, а внутренняя планировка обновлялась. В ноябре 1941 г. фугасная бомба повредила монументальное здание бывших казарм Павловского гренадёрского полка, построенное по проекту архитектора В.П. Стасова. Значительная часть стены между левым и центральным портиками деформировалась, отошла от оси почти на полметра. Обычный путь в таких случаях — разборка здания. Но строители хотели сохранить стасовскую стену в первозданном виде, удешевить и ускорить работы. Один из инженеров предложил выпрямить стенку с помощью паровозных домкратов. Операцию успешно осуществили, трещины и повреждения заделали раствором цемента под давлением» [7. С. 74].

Будем объективны, обвинять в разрушении Неопетербурга исключительно строителей и городскую власть неверно. Строительные компании свободны настолько, насколько это позволяют им соответствующие властные структуры, а те в погоне за наполнением городского бюджета и собственного коррупционного кармана заходят настолько далеко, насколько им это позволяют прокуратура и сами горожане.

В начале прошлого столетия, когда появилось осознание ценности исторического наследия, «одним из самых авторитетных учреждений в деле охраны памятников старины являлась Императорская археологическая комиссия. Но в её ведении находились только памятники, созданные до 1725 г. Всё, что было создано в послепетровское время, не имея охраны, подвергалось разрушению и искажению, а наиболее ценное и легко перевозимое скупалось и перепродавалось антикварами и коллекционерами за границу. Не было в государстве и специального органа или научного центра с достаточными полномочиями и средствами для компетентного руководства делом реставрации. Памятники искусства фактически не были защищены от влиятельных лиц, часто мало компетентных, особенно в провинциальных городах. Даже усилия Московского и Петербургского археологических обществ далеко не всегда могли предотвратить случайности» [17. С. 134].

Поскольку государство не проявляло особого желания защищать здания и сооружения, имеющие историко-культурную ценность, в эту работу включилась столичная общественность. В марте 1907 года при Петербургском обществе архитекторов-художников сформировалась Особая комиссия под председательством графа Павла Сюзора. Комиссия не обладала официальным статусом, но задачи перед собой ставила большие — «препятствовать разрушению архитектурных памятников XVIII — начала XIX в., как в Петербурге и его окрестностях, так и в других областях России» [17. С. 135]. Параллельно группа энтузиастов, сплотившихся вокруг журнала «Старые годы», «выступала за создание официальной организации, связанной с охраной памятников старины. <���…> В 1911 г. в Петербурге создаётся Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины. Председателем Общества был Великий князь Николай Михайлович, членами совета и наиболее активными его деятелями — Н.Н. Врангель, П.П. Вейнер, В.А. Верещагин, С.К. Маковский, И.А. Фомин, А.В. Щусев, А.Н. Бенуа, Н.К. Рерих и др… Общество издавало брошюры и художественные издания, читало лекции, устраивало выставки. Одной из задач его была регистрация памятников и художественных собраний, находящихся в России. Для членов Общества и гостей проводились собрания, на которых делались популярные сообщения и научные доклады по вопросам художественной старины» [17. С. 135].