Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

На самом деле они там тоже строили. И дома-соты для неслишком обеспеченных, и высотки для состоятельных, именуемые в рекламных проспектах «элитным жильём», и коттеджи для богатых. Но чем ближе к центру, тем строительство слаще: в Купчине квадратный метр жилья продавался примерно по 90 тысяч рублей, а на улицах в пределах Обводного канала — от 250 тысяч. Как говорится, почувствуйте разницу!

Ругать строителей было легко. Трудней было понять, что любая строительная компания — коммерческая организация. В её уставе сказано: цель фирмы — строительство, извлечение прибыли. И только. Про архитектурные достоинства возводимых зданий, а тем более об охране культурного наследия там ничего не говорится.

Так было и при царском режиме: купец, строивший дом под наёмное жильё, тоже чаще всего думал не о том, как бы ему создать что-нибудь под стать творениям Растрелли или Росси, а о собственных доходах. Потому и вкладывался по минимуму, а продавал или сдавал квартиры внаём по максимуму. И если на рубеже 1990-х годов исторический центр Петербурга оказался под охраной Фонда культурного наследия ЮНЕСКО именно благодаря этим доходным домам, то дело не в их архитектурных достоинствах, которые по большей части сомнительны, а в том, что такой крупный массив рядовой застройки XVIII–XIX веков в других европейских мегаполисах не уцелел. И стоят эти доходные дома до сих пор (правда, многие уже из последних сил) не потому, что купец, архитектор или строители трудились с думой о грядущих столетиях. За качеством работ строго следили соответствующие городские инстанции, представлявшие власть, а в первую очередь — архитектор, автор проекта, для которого это было делом профессиональной чести и залогом для получения следующих заказов.

В Неопетербурге городская власть откровенно шла навстречу любым пожеланиям строителям. И надо полагать, без многочисленных фактов коррупции тут наверняка не обходилось. Но прокуратура таких фактов выявить не смогла. Даже в тех случаях, когда строители с молчаливого позволения охранных структур явно нарушали закон или когда возводили здания, вообще не удосужившись получить на это соответствующие документы, как это, например, произошло при строительстве жилых высоток на Московском проспекте, рядом с женским монастырём. А на нет, как говорится, и суда нет.

Откровенное попустительство строительному бизнесу явственно прослеживалось в деятельности разных структур городской и федеральной власти. К примеру, после того как на Почтамтской улице возник новый отель, всех возмутил купол на этим отелем — стеклянный куб настолько возвышался над зданием, что был хорошо виден при подходе к Мариинскому дворцу со стороны Мойки. Купол буквально навис над головой памятника Николаю I. Очень быстро выяснилось, что с КГИОП был согласован лишь фасад здания, а купол являлся эксклюзивным творением заказчика. Находящаяся по соседству городская прокуратура никак не отреагировала на это вопиющее нарушение правил охраны всемирного наследия ни сразу по окончании строительства отеля, ни даже потом, когда губернатор Валентина Матвиенко публично выразила своё возмущение надругательством над одной из красивейших площадей Петербурга. Стеклянный куб так и остался на том же месте.

Городская власть старалась не реагировать на критику со стороны деятелей культуры, средств массовой информации и градозащитных организаций. Но когда молчать уже было никак нельзя, упорно пыталась доказать, будто все обвинения надуманны и не соответствуют действительности. В 2008-м, выступая перед городскими депутатами с очередным посланием Законодательному собранию, губернатор Валентина Матвиенко заявила, что больше сотни потерянных и уничтоженных за последние годы памятников архитектуры — дезинформация, авторы которой — «агитаторы», «в том числе заезжие из Москвы». Правдой, по её словам, являлось обратное — восстановление сотни памятников за счёт городского бюджета. «Покажите мне хотя бы первую сотню утерянных памятников!» — потребовала губернатор. Активисты общественного движения «Живой город» мгновенно подготовили список из 95 памятников архитектуры в центре Петербурга, снесённых или реконструированных без соблюдения их облика за последние пять лет, и передали документы в городское правительство (в 2012 году, по данным градозащитников, количество уничтоженных исторических зданий перевалило уже за полторы сотни).

Ровно через год, выступая с новым посланием в том же зале Мариинского дворца перед теми же депутатами Законодательного собрания, губернатор признала, что отныне, благодаря новым важным документам, наконец «поставлен крест на волюнтаризме собственников, инвесторов, застройщиков, чиновников, архитекторов» и теперь «под защитой исторический ландшафт, его силуэт и панорамы» [5]. Выходит, всё-таки волюнтаризм всех участников строительства в исторической зоне Петербурга существовал? А раз так, значит, приводил к разрушениям? А если разрушения были, то почему год назад это называлось дезинформацией и при этом поминались какие-то мифические «агитаторы», да ещё «заезжие из Москвы»? И наконец, почему никто не понёс за эти разрушения никакого наказания?..

Параллельные заметки . Неумение и нежелание признавать свои ошибки, а тем более публично за них извиняться — традиционная, ещё с Рюриковых времён, черта российской власти. То ли наша власть всегда считала себя безгрешной, то ли всегда полагала, будто настолько высоко стоит над народом, что извиняться перед ним просто унизительно… Только Борис Ельцин, добровольно покидая президентский пост, счёл нужным признать, что во многих вопросах был не прав, и сказал: «Простите меня». На нашей памяти это, пожалуй, единственный случай.

Народ между тем безмолвствовал. Да, вновь, как и сто лет назад, одна за другой возникли общественные организации градозащитников. Самая активная — «Живой город» — зародилась в Интернете в ноябре 2006 года и через два года насчитывала уже больше тысячи участников. Но подавляющее большинство из них нельзя было назвать постоянными членами организации — кто-то приходил, кто-то уходил, а прежним оставался лишь небольшой костяк — всего полтора десятка энтузиастов, в основном молодёжь. Другие, тоже малочисленные движения, ставили своей задачей защиту конкретных аспектов петербургской территории: так, «Зелёная волна» выступала против истребления парков и скверов, «Защитим Юнтолово» — против уничтожения одноимённого заказника, отдельные группы — против уплотнительной застройки в своём микрорайоне… Пожалуй, наиболее авторитетной общественной организацией стало Петербургское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), которое при советской власти, как и все общественные организации, являлось, по сути, полугосударственной структурой.