Йозеф Томан - Калигула, или После нас хоть потоп

[* Небольшой холм в северной части Рима.]

-- Я явился вовремя. Они плясали так, что пальчики оближешь! Баба у них есть, так с ума сойти! Груди вот такие! И вся трясется. И задом вертела...

-- Не болтай! -- сухо предупредил префект.

-- А что же Фабий?

-- Песок глотал. Черепки, огонь... Да как-то вяло шло дело. Потом песенки орал...

-- Какие ж?

-- Да чепуху! О старом сапожнике и его неверной жене. Про хвастливого солдата...

-- Ясно! -- вмешался эдил. -- Дальше!

-- Дальше всякие штучки проделывал с обезьянкой, он ее, говорили, с Сицилии привез. И чего она только не вытворяла! Задница-то у нее совершенно голая, ну так она все и выставляет ее. да чешет...

-- Фи, болван! -- возмутился претор. -- Нас Фабий интересует!

-- Так и он тоже нахальничал. Бабу эту здоровенную всю излапал. И такое болтал...

-- Дальше!

-- Дальше? -- Луп призадумался. -- А что дальше-то? Все одно и то же. Противогосударственного ничего... Фокусы, потеха и конец делу!

Претор обратился к префекту:

-- Невероятно, до чего же грубо выражаются в Риме! О tempora, о mores![*]

[* О времена, о нравы! (лат.).]

Заговорил префект:

-- Хорошо. Вы утверждаете, что видели Фабия внизу у Пинция. Как же вы мне объясните, что в это же время Фабия видели на другом конце Рима, за Тибром?

Молчание.

-- Так как же это могло произойти?

-- Мы не знаем...

-- И что делалось за Тибром, тоже не знаете? А известно вам, для чего я вообще вас держу?

Руф смущенно забормотал:

-- Дело-то было вот как... Шли-то мы на Пинций. как приказано, а тут вдруг подлетает к нам Оптим. Ребята, говорит, вали скорей назад. Там Фабий с компанией сцену ставит у винных складов, рядом с кожевенными мастерскими сенатора Феста. Я и подумал, что тут какая-то неувязка. Лупа оставил внизу, у Пинция, а сам двинулся за Тибр. Там как раз начинали. Речь шла о богине Фортуне...

Руф рассказывал обстоятельно, долго и косноязычно.

Оставим его. Посмотрим, как было дело в действительности.

Был мягкий весенний вечер. С Яникула доносилось благоухание. В

углу маленькой площади четырьмя пылающими факелами обозначен кусок

утрамбованной, как на току, земли -- сцена. На сцену мелкими

шажками выбежала богиня Фортуна. Изящная, очаровательная и, может

быть, поэтому мало похожая на богиню: возможно, тем-то она и была

божественна?

Голубой хитон расшит серебром, в черных волосах желтая ленточка.

В руках огромный рог изобилия.

Претор усмехнулся.

-- Возвышенное и увлекательное зрелище!

Но префект шел, как собака по следу:

-- Так что же Фабий?

-- Его там не было, -- ответил Руф.

-- Вообще не было там?

-- Еще не было... -- Руф понял, что все самое страшное позади, и голос его окреп.

Префект продолжал расспрашивать:

-- Ты видел его? Узнал? Это точно был Фабий?

-- Видел. Узнал, -- сказал Руф.

Претор все усмехался:

-- Ну, продолжай же, Руф!

Вдруг перед Фортуной очутился пожилой мужчина. На всех пальцах

перстни, дорогие камни так и засверкали в свете факелов, когда он

молитвенно воздел руки: "О великая, прекрасная богиня, дарительница

счастья, внемли моим молениям. Я богат. У меня сотни рабов, у меня

власть, у меня есть все, одного только мне не хватает для счастья

-- жены. Только мне не нужна какая попало, но сверх разумения

прекрасная и искусная в любви..."

Богиня танцевала перед ним и улыбалась.

-- А если она будет глупа?

-- Это не важно, о прекраснейшая. Так даже лучше. -- Она

расхохоталась.

-- Знаю, знаю. На, лови! -- И наклонила рог изобилия, а оттуда

прямо в руки богачу выпала статуэтка, изображавшая девушку, такую

красивую, что дыхание захватывало...

Претор улыбался.

-- Не говорил ли я вам, что все это совершенно невинно? Фабий одумался.

Эдил выкатил глаза:

-- Дальше что же?

Руф продолжил рассказ.

Богач положил статуэтку на землю. Фортуна извлекла из рога

изобилия волшебный платок, набросила его на статуэтку, взмахнула

им, и на этом же месте оказалась красавица девушка. Он ее обнял за

талию и прямо присосался к ней...

Магистраты, вздохнув, сглотнули слюну.

Претор поторопил Руфа.

И Фортуна, не переставая танцевать, раздавала великолепные

подарки. Вышел на сцену сенатор и выпросил себе консульские знаки.

Ростовщик получил еще один сундук с золотом. Винодел -- еще бочку

вина, а какой аромат от него шел! То ли от бочки, то ли из

императорских винных погребов... Упоительный! Воин получил венок

героя. Префект...

Префект воскликнул:

-- Какой еще префект? Префект города или префект претория?

Руф пожал плечами:

-- Таких подробностей я не заметил. Я только знаю, что

он выпросил у Фортуны кипарисовый сад с тремя прудами, стадионом и

девятью храмами, где полным-полно мраморных изваянии...

-- Лжец, ты утверждаешь, что он получил их? -- разозлился префект.

-- Наверно... Богиня-то ему ведь сказала, иди, мол, домой, там и найдешь эти самые заваяния с прудами и стадион с деревьями...

Претор возвел глаза к небу:

-- О Марк Тулий Цицерон, прости ему эти насилия над твоим родным языком!

Руф воззрился на него с трогательным непониманием.

Префект едва ли не взбесился.

-- Да узнаю ли я, в конце концов, о громы Юпитера, что делал там Фабий!

Руф обратился к нему:

-- А вот сейчас! Он как раз тут и вышел на сцену

оборванный, весь в копоти, от него так и несло затибрским смрадом,

всеми этими мокнущими кожами, грязью, блохами. Он неуклюже

поклонился богине: нельзя ли и мне получить такой сад? Рог изобилия

наклонился, и в руках Фабия оказался горшок с кактусом! У бедолаги

даже лицо вытянулось. "Маловат что-то садик! Ну да ничего, нам и

этого хватит для счастья. А не дашь ли ты мне,' фортуна, в придачу

еще буханку хлеба". Богиня заглянула в рог -- ничего там нет!

Нахмурилась, ножкой от злости топнула. "Хлеб! Глупость какая! Не

проси того, что Фортуна не раздает, глупец. Счастье и хлеб! Вот

тебе. дерзкий!" Она извлекла из рога кнут и, не переставая

танцевать, протянула им как следует вдоль спины.

-- Ну а Фабий? -- торопил префект.

Руф обеспокоился: тут-то вас всех за живое и заберет! Ну да нечего делать.

-- Фабий побежал от ударов на край сцены, к зрителям. Кактус был у него в руках, он вскинул его кверху...

Вот вам, квириты, эта справедливость!

Вино и деньги, за мешком мешок,

И власть, и почести, и славу, и успехи,

И знаки консула, и девок для потехи -

Все это сыплет изобилья рог

На левый берег Тибра год за годом,

В бессовестные руки богачей...

А что ж, на правом -- нет уже людей?

Иль тот, кто гол и бос,

И нищ, и низок родом -

Не человек?..

-- Бунт! -- взорвался префект. -- Подстрекательство против власти!

-- Нет, не сказал бы, -- спокойно возразил претор. -- С точки зрения римского права нельзя доказать по существу, что это антигосударственная деятельность. Упреки обращены к богине, а не к государству или городу.