Йозеф Томан - Калигула, или После нас хоть потоп

Возгласы одобрения прервали речь Луция.

И ему вдруг пришло в голову в заключение перевести речь на себя. Он взволнованно закончил:

-- Темных, чудовищных богов своих призывают варвары на помощь, чтобы помогли они им вернуть бессмысленную свободу и освободиться от нашей власти. Но римляне, народ культурный, судьбою поставлены править невеждами. И мы никогда не отступим от этого своего права! Я же клянусь здесь перед вами, что если определите мне это, то пойду и жизнь свою положу ради вящей славы Рима!

Высокопарное заключение воодушевило сенаторов, рукоплескания не стихали, пока Макрон не сделал знака рукой. В глубокой тишине он взял с подушки, которую держал понтифик, золотой венок и направился к Луцию. Хор пел гимн, прославляющий Рим. Луций опустился на колени, и золотые листки сверкнули на его соломенно-желтых волосах.

-- Заслужен ты перед отчизной, Луций Геминий Курион, -- торжественно провозгласил Макрон. -- Я благодарю тебя от имени императора и сената.

Заседание сената закончил консул Понтий.

"О боги, -- думал Гатерий, -- кто-то взбирается на самую верхнюю ступеньку лестницы! Что кроется в этом? И кто за этим стоит? Будь что будет, а следует ему поклониться вовремя и снискать его расположение".

Сенаторы выходили из храма. Сервий, прощаясь, тихо подозвал к себе Авиолу, Бибиена, Ульпия, Пизона и Вилана. Сегодня, после собрания сената, всего безопаснее. Даркон уже знает. Они величаво кивнули и величаво удалились.

Толпа приветствовала знакомых сенаторов криками и рукоплесканиями.

Рабы, отдыхавшие рядом с лектиками на торжественно освещенном форуме, поднялись. Они ждали, когда номенклатор выкрикнет имя их господина.

Луций выслушал множество поздравлений, и не один сенатор расцеловал его в обе щеки. Он проводил отца к носилкам и попросил взять домой его золотой венок, его славный трофей. Ему нужно идти... Сервий понял и улыбнулся: ему нужно похвастаться перед Торкватой.

-- Иди, сын мой, -- сказал он с гордостью. И шепотом добавил: -- Не забудь: за три часа до полуночи -- ты должен присутствовать при этом -- мы распределим обязанности -- тебя ждет наитруднейшая.

Луций кивнул.

Но не к Торквате он шел. Луций направился к Валерии.

Шел он быстро. И догнал покачивающиеся носилки, великолепные, окруженные ликторами и факельщиками. Он хотел уклониться, но было поздно.

-- Куда торопишься, мой Луций? -- услышал он голос Макрона.

Луций запнулся. Макрон рассмеялся:

-- Иди сюда. Ведь нам по пути, не так ли? Зачем же истязать себя и пешком лезть в гору? Побереги себя для более важных дел...

Смех грубоватый, но дружеский.

Луций сел в лектику.

20

Макрон не разрешил номенклатору доложить о его приходе. Усадил Луция среди колонн атрия и пошел за дочерью. Он нашел ее в желтой комнате на ложе в домашнем пеплуме из лазурного муслина, который удивительно гармонировал с волной красных распущенных волос.

Валерия, взволнованная ожиданием Луция, повернулась к Макрону, вскочила с притворным удивлением:

-- Это ты, отец? Я не ожидала тебя. Уже поздно.

Макрон видел, что Валерия в домашнем наряде еще более соблазнительна, чем в праздничном. Он загудел:

-- Заседание затянулось. Но я привел к тебе гостя, девочка. Луций, входи!

И прежде чем Валерия успела произнести хоть слово, Луций оказался возле нее. Она надула губы, сердясь на отца.

-- Как ты можешь приводить гостя, заранее не сообщив об этом? -хмурилась Валерия. Но, видя, что Луций поражен, добавила спокойно: -- Это ужасно неприятно предстать перед гостем неодетой и непричесанной...

-- Рубин сверкает и без оправы, -- сказал Луций учтиво.

Она усмехнулась.

Макрон возлег к столу первым, кивнул дочери и гостю и загремел:

-- Эй, рабы! Вина! У нас зверски пересохло в горле. А у Луция больше всех. Он разглагольствовал, как тот, греческий, как его -- Демократ?

-- Нет, Демосфен, -- усмехнулась Валерия и спросила с интересом: -- А как сенат?

-- Своды сотрясались, девочка. Благодарная родина чуть руки себе не отбила. А он получил золотой венок.

Она обратила к Луцию огромные, потемневшие в эту минуту глаза цвета моря.

-- Меня радуют твои успехи, и я желаю их тебе от всего сердца, Луций. -- В ее голосе звучала страсть.

Луция волновал этот голос. Он пытался скрыть волнение под светской учтивостью:

-- Почести сената радуют меня безгранично, но только теперь, здесь, я абсолютно счастлив...

-- Риму нужны решительные люди, -- сказал Макрон. -- Современные молодые мужчины больше похожи на девиц, чем на солдат. Словно из теста. Как дела в армии?

-- Риму нужны герои, -- сказала Валерия с ударением, и Луций прочитал в ее взгляде восторг. Он хотел что-то возразить, но в комнату вошли рабы, они принесли еду, серебряную амфору с вином, серебряный кувшин с водой и три хрустальные чаши. Пламя светильников, свисавших на золотых цепях с потолка, заиграло в хрустале оранжевыми молниями. Валерия кивком головы отослала рабов и разлила вино.

Возлила Марсу и выпила за здоровье Луция:

-- Чтобы твое счастье было без изъянов и долгим, мой Луций.

-- Громы и молнии, это ты здорово сказала. Я тоже присоединяюсь, Луций.

Луций не сводил с Валерии глаз, не в силах скрыть страсти. Она притворялась, что не замечает этого, что ее это не касается, умело переводила разговор с сената на Рим, с Рима на бега, разрешения на которые, говорят, Калигула добьется от старого императора.

-- Кажется, ты будешь защищать цвет Калигулы, -- заметил Макрон.

-- И мой цвет, отец! Зеленый цвет самый красивый. Цвет лугов и моря.

-- И твоих глаз, божественная, -- осмелился Луций.

Она засмеялась:

-- А если ты проиграешь состязание?

-- Проиграть? -- сказал Луций с нескрываемым удивлением.

-- Отлично, мальчик, -- захохотал Макрон, и его рука тяжело опустилась на плечо Луция. -- Таким ты мне нравишься! Я, Луций Курион, награжденный золотым венком сената, и проиграю? За кого ты меня принимаешь, моя прекрасная?

Рассмеялись все трое, и у всех троих по спине пробежал легкий холодок. Они чувствовали, что сделаны из одного теста, чувствовали, как близки в этой упорной одержимости: иметь то, что хочешь. Однако даже такое единство душ не мешало им быть осторожными в отношении друг друга.

И вот пустые любезности, комплименты и фривольности кружили над столом, а эти трое следили друг за другом, и каждый руководствовался своим желанием в достижении своей цели:

"Я должен тебя заполучить, красавица! И как можно скорее!"

"Я хочу, чтобы ты стал моим мужем, мальчик! Моим мужем!"

"С помощью этой девчонки и твоего честолюбия я вырву отца из твоего сердца!"

Взгляд Луция упал на водяные часы, стоящие на подставке из черного мрамора. Драгоценное тонкое стекло было вставлено в пирамиду из золотых колец, капли воды падали свободно, со звоном.