Сергей Парамонов - История руссов. Варяги и русская государственность

Осуществивши контроль Ливонского побережья, продолжает Вернадский, варяги начали проникать глубже в страну. Первоначально, «можно предположить», проникали небольшие группы трапперов или торговцев мехами, в дальнейшем племена вдоль Западной Двины не оказали сопротивления сначала в торговле с ними, а потом в подчинении их варягам.

Это уже сплошная маниловщина: всякий народ и во все времена защищает свою свободу и вряд ли «оказывает сопротивление в торговле», но, главное, у Вернадского нет положительно никаких данных, что проникновение норманнов было, и притом безболезненное.

Достигнув верховьев Западной Двины, продолжает Вернадский, варяги проникли в зону славян. «Кажется», население здесь было «незначительно и слабо».

Интересно было бы узнать, откуда это узнал Вернадский, ведь данных решительно никаких нет.

«Мы можем представить, что варяги, — говорит Вернадский, — достигли верховьев Волги и Днепра в VII столетии». Опять-таки никаких данных нет — всё сплошное гадание.

В отношении Днепра варяги вряд ли могли двинуться далеко вниз по течению, говорит Вернадский, так как литовские и славянские племена здесь были сильны и хорошо организованы.

Итак, в верховьях Днепра литовцы и славяне были сильны, а в верховьях Западной Двины и Волги они были представлены населением «незначительным и слабым», т. е., в сущности, одна и та же площадь оказывается, по настроению, то слабо заселенной, то сильно заселенной. Известно ведь, что истоки этих трех рек очень близки друг к другу.

Этот отрывок наглядно показывает всё пустозвонство Вернадского. О состоянии народонаселения история не имеет решительно никаких данных, все эти рассуждения Вернадского — фантазия и, как следствие, обморачивание читателей. Его история не стоит той бумаги, на которой она написана.

Что же касается Волги, так думает Вернадский, то варягам удалось захватить ее верхнее течение, а затем по притокам перекинуться на Оку.

Единственным «доказательством» этих фантазий является то, что в районе Ростова, Суздаля и Мурома найдены овальные фибулы и мечи скандинавского происхождения, вещи, по мнению знатоков, относящиеся к VIII и IX векам.

Неужели нахождение (допустим!) скандинавских вещей должно означать, что скандинавы были здесь властителями! Профессор Вернадский, скажите: а скандинавы своими вещами торговали? И означает ли банка с крабами в Сиднее, добытыми у Владивостока, что Советы захватили Австралию?

С Волги, по Вернадскому, варяги проникли на Оку и в верховья Донца около 730 года.

Но ведь вещи, на которые ссылается Вернадский, отнесены авторитетами к VIII и IX векам, т. е. позже 730 года!

Достигнув верховьев Донца, думает Вернадский, варяги столкнулись с венграми, «вероятно», разбили их и захватили укрепленный город Верхний Салтов. Что же касается «асов», местного населения, то они «должны были присоединиться к варягам против венгров».

Почему, спрашивается, — ведь хрен редьки не слаще, чем лучше варяги по сравнению с венграми?

Излагая всё это, Вернадский находит в себе все же гражданское мужество добавить: «Мы допускаем, что этот аргумент довольно гипотетический, однако, тем не менее, имеются некоторые факты, поддерживающие эти заключения».

Прекрасный меч скандинавского типа найден около Краснянки, в районе Купянска. С другой стороны, продолжает Вернадский, большое количество «восточных» вещей, найденных в Швеции, чрезвычайно похожи на таковые, выкопанные у Верхнего Салтова.

Итак, достаточно Вернадскому найти какой-то меч у Краснянки, чтобы вообразить захват этого района норманнами!

Да будет вам известно, господин Вернадский, что такие вещи, как мечи, распространялись различными путями от Испании и до Китая, от Норвегии и до Аравии. Мечи покупались, обменивались, дарились, захватывались в бою; они сохранялись много лет и часто переходили из поколения в поколение.

Заметим, далее, что особого «норманнского» меча не было, меч был вообще западноевропейского типа, ибо Западная Европа снабжала мечами множество стран. Поэтому единственная находка меча, неизвестно кому принадлежавшего и неизвестно к какому времени относящегося, ровно ничего не означает. Находка только означает, что оружие западно-европейского типа попадало в район Краснянки.

Не менее бездоказательной является находка «восточных» вещей в Верхнем Салтове. Отнюдь не доказано, что эти вещи принадлежали венграм, якобы жившим в месте находки, они могли принадлежать и другому «восточному» племени или быть добычей вовсе не «восточного» племени.

Наконец, если такие же вещи найдены в Швеции, — почему Вернадский не заключает, что венгры владели Швецией? Лотика ведь та же самая. Наоборот, нахождение «восточных» вещей в Швеции доказывает, как далеко они могли перемещаться от места своего происхождения.

Общеизвестно, что в Перещепинском кладе на Полтавщине найдены золотые датированныегреческие блюда. Почему Вернадский не решает, что в Перещепине жили греки? Если, наконец, в Древнем Египте находят янтарь, и химический анализ доказывает, что он происходит из Прибалтики, то почему Вернадский не утверждает, что норманны владели Египтом? Кто сказал Вернадскому, что в районе Верхнего Салтова жили «асы»?

«Доказательства» Вернадского настолько легкомысленны, а рассуждения, заключающие в себе двадцать четыре недоказанных, голых предположения (которые мы перечислили выше), настолько легковесны, что трудно понять, что же собой представляет труд Вернадского: сплошное ли очковтирательство в отношении ничего не понимающей в русской истории американской публики, либо что-то похуже, т. е. «ученый» труд, близкий по методу к астрологии, хиромантии и прочим подобным «наукам». Ведь это же не наука, а беззастенчивое гадание! Если господин Вернадский болен «недержанием воображения», то при чем тут история? Пусть он откроет институт «психоистории» и преподает там. На деле же он в глазах иностранцев репрезентирует русскую науку и, пользуясь маркой Yale University, вселяет в головы американцев и т. д. сотни нелепиц о руссах и России.

III. Рассмотрим теперь, как объясняет Вернадский употребление термина «Русь» на побережье Черного моря. Имеется целая цепь «доказательств». Константин Багрянородный говорит, что когда венгры жили «вблизи Хазарии», то они назывались «Савартоиоасфалои». Маркварт считает, что это название на самом деле состоит из двух слов и расшифровывается «Savarti Asphali», и что «Саварти» соответствует «Севордик» армянских источников.

Допустим, что оба предположения Маркварта правильны, но ведь, согласно Багрянородному, миграция венгров случилась после столкновения венгров с печенегами в середине IX века, а не в середине VIII века, как это утверждают армянские источники о народе «Севордик». Расхождение в 100 лет!